Джерри Стал - Вечная полночь

— Странно, — вот все, что сумел сказать Джэч мягким голосом, когда окончательно вернулся в реальность. Он уставился на меня в ожидании объяснения только что произошедшего. Он, очевидно, ментально отсутствовал, когда небесный посланник забуксовал. — Очень странно.

— Мне… очень приятно! — пролепетал я. К чему суетиться и объяснять? А что, если он позвонит в «Плейбой»? А что, если он им скажет? Что их чувак, потенциальный псих, берет интервью у телепатов? Член БМА — «Будущие масоны Америки»? Остаток рабочего дня я старался поддерживать свое крайне обдолбанное состояние и тихо-мирно брать интервью у мозговых захватчиков.

Разумеется, потребовалось время, чтобы отойти от моей экскурсии в «Марриот», но я сделал один вывод. Мои дни в компании извращенцев подошли к концу. Космос меня записал. Пора выходить из холода. В считанные, в космическом понимании, секунды, я бросился на Фэйрфэкс в свой наркопритон, и жизнь потащила меня в совершенно противоположный мир. В самое сердце общественных приличий. Мир Нормальных Белых Людей. Мир страхов яппи. Мир, где все надели власяницы от L.L. Bean, где в ближайшем будущем есть всем известное и любимое «тридцать с чем-то».

Благодаря еще одной женщине, я сумел воспользоваться своим первоначальным вороватым прорывом в телекормушку и попасть в самое солидное заведение — Агентство Творческих Работников. Именно так, АТР. Возможно, Майк Овиц не выскакивает каждое утро из койки, приговаривая: «Пожалуй, я полагаю, что сегодня бы проспонсировал Джерри Стала на наркоту!» Но герр Майк или, по крайней мере, армия под его командованием в общем и целом этим и занимались.

Стив Стикерс оказался постоянно мигающим ангелоподобным чувачком, представлявшим, среди прочих, Джину Уэндкос. Мы с Джиной встречались давным-давно. В первый год халтуры в «Плейбое» я летал назад в Манхэттен писать про какую-то низкопробную бульварщину. Жил я, как всякий честный хипстер, в «Отеле Челси». И в один прекрасный день, когда я, спеша по делам, пересекал Двадцать Шестую и Шестую, мне случилось поднять глаза и встретиться с неправдоподобно голубыми зрачками этой миниатюрной бисексуальной красавицы за рулем громадной коричневой легковушки. Спустя десять минут мы уже бились о стены ее комнаты на верхнем этаже. Это произошло, давайте вздохнем и подытожим, в конце семидесятых, когда можно было перейти от обмена взглядами к сотрясанию стен одним взмахом ресниц.

Д.У. поднялась до драматурга, и по классическому сценарию погибла, превратившись из царицы манхэттеновского перфоманса в королеву телемейнстрима в Голливуде, куда талантливые артисты приезжают отожраться и умереть. В считанные секунды она стала жить в доме, размером с Тадж-Махал, и ныть насчет «этого чертова джакузи!» Но это я не по теме.

У Джины, чтобы долго не мусолить неинтересные детали, хватило величия, чтобы посулить немеренные гонорары сотрудникам агентства, и они взяли такого долбоеба, как я.

Вот как я очутился на оттоманке, вперив взор на ангельский костюм по имени Стив Стикерс и отвечая на вопросы о моем «видении себя в индустрии». Разумеется, у меня отсутствовало видение себя в индустрии. Но наркотики и апатия помогли мне изобразить, что оно есть.

Они привыкли к людям, готовым продать родную бабушку, лишь бы попасть в комедийный сериал. Персонажам, которые всю жизнь проводят, изгаляясь в сценариях специфики «Джейк и Жиртрест». Я был совершенно из другой оперы. Я представлял собой чокнутого журналиста, обормота, пишущего специфическую порнуху, кто всегда одевается в черное и произносит странные сентенции, регулярно наведывается к Джине, а в настоящий момент живет с телеадминистратором. Все это вместе и вдобавок очки, заработанные на «Альфе»! Я позиционировался, короче, как тот самый наиболее любимый продукт сферы развлечений восьмидесятых: безопасный уровень, «мрачный» парень, который пусть после небольшого промывания мозгов, но свою работу обязательно выполнит.

Нет реальных плюсов, как ясно любому здравомыслящему человеку, когда добиваешься успеха в том, что вызывает у тебя отвращение. Но к тому моменту система, заложенная мной еще в часовне Бёрбэнка, выстроилась окончательно. Я подписал контракт с сумасшедшей телебандой из АТР в стиле вербующегося на флот упившегося пивом семнадцатилетнего парня. Ужравшись до невменяемости, он ставит крестик на прерывистой линии, а потом очухивается в Форте Беннинг. В моем случае, вместо учебного военного лагеря я поплыл в Мир Телевидения, отправился в самое сердце темной страны малых экранов.