Джеймс Ваддингтон - Хуже некуда

— Расслабься, парень. — Сестра скорчила гримаску, передразнивая посетителя, вдруг напустившего на себя серьезный вид. — Все в порядке. Ждать осталось час-два, не больше. Иди лучше кофе выпей.

Она легонько толкнула его грудью, хотя вокруг было достаточно свободного места, и пошла себе дальше.

Патруль облегченно вздохнул, а потом улыбнулся во весь рот. Поздно менять привычки. Горбатого могила исправит.

И вот прошло три часа. Азафран по-прежнему сидел в холле, где то и дело появлялись и исчезали такие же взволнованные люди.

— Все хорошо, — заученно твердили медсестры, — это первенец, тут спешка ни к чему. Уходите, оставьте номер, вам позвонят. Сидя тут, вы никому не поможете. И пожалуйста, перестаньте грызть журналы, вдруг они еще кому-нибудь понадобятся.

Сердце Патруля сжимали тиски предчувствий. Здесь неладно, не может быть ладно, эта ужасная задержка означает какую-то беду, большую беду, а врачи — не станут же они расписываться в собственной беспомощности, хотя кто ведает, что на самом деле творится за дверями стерильных палат, это с виду все так благопристойно… Наконец явилась та самая сестра, которая передразнила гонщика в коридоре. На сей раз она выглядела усталой и уже без шуточек объявила, что Азафрана с нетерпением ждут.

— Ну, как там? Как все прошло? — накинулся на вестницу мужчина.

— Сами расскажут, — отмахнулась та.

Когда Патруль ворвался в палату, его побледневший лоб заливали ручьи холодного пота. Акил, одетый в простые джинсы и тенниску, возвышался над кроватью, бережно держа де Зубию за руку. Его обычно смуглые щеки теперь имели цвет музейного пергамента. Смягчившееся лицо Перлиты казалось нетрезвым, на губах блуждала хмельная улыбка, зато на груди лежало нечто, закутанное в одеяло. Подманив Азафрана рукой, де Зубия передала ему сверток. Почти не сморщенное личико, шапка темных волос.

— Это… это…

— Девочка, — закончила за него Перлита.

Патруль и сам никогда не ответил бы, что именно пытался вымолвить в тот миг. Малышка распахнула глаза, впустила его в лилово-крокусовую бездну и вновь зажмурилась.

— Ее зовут Иридасея, — произнес Акил.

Азафран вернул ребенка де Зубии, чмокнул ее в щеку и заключил друга в объятия.

— Иридасея. Имя-то какое лягушачье, — проговорил он сквозь слезы.

В холодильнике у медсестры товарищей дожидалась бутылка шампанского, купленная гонщиком по дороге из Бельгии, прямо в самолете. В сумасбродном порыве счастья Патруль попытался обнять и новоиспеченную подругу, но та жестко ткнула указательным пальцем ему в грудь:

— Если я вам так приглянулась, сеньор Азафран, приходите чуть позже. Тогда и потолкуем.

Мужчина внимательно посмотрел на нее. Ничего примечательного: рост средний, волос каштановый, глаза карие, фигурка на уровне. И все же с этой леди можно прожить рядом до скончания дней, она непременно станет ему идеальной половинкой и матерью семерых его детей.

— Заметано, — кивнул Патруль без усмешки.

Медсестра улыбнулась, пожала плечами и вышла в коридор. Ей тоже понравился знаменитый гонщик. Похоже, он из тех, кто не бросает слов на ветер. Но девушка очень устала. А смена кончалась через два с лишним часа.

Пока товарищи наслаждались шампанским, акушерка решила рассказать молодой матери, как правильно кормить грудью.

— Великое дело, — отмахнулась Перлита. — Воткнешь, она и засосет. У нас в роду все такие.

Медсестра едва убедила ее, что здесь нужен особый подход. Наконец де Зубии разрешили принять ванну и подкрепиться. Мужчин же выпроводили на улицу — до следующего утра.

Патруль отвез Акила домой. Саенц пригласил друга перекусить и допить шампанское. Рис и сардины, а в особенности алкоголь понемногу развязали прославленному гонщику язык. Акил не спал, в течение тридцати шести часов, и вот градусы ударили ему в голову.

— Тебя ничего не расстроило, а? — неожиданно спросил он.

Трудно притворяться, будто не понимаешь ближайшего друга. Практически невозможно. Азафран перехватил его взгляд над низеньким столом, спокойно улыбнулся и медленно покачал головой.

— А тебя?

Саенц закрыл половину лица ладонью.

— Прости, я там сегодня лишнего наговорил. Понимаешь, это все так… так трагично. Нынче мне безумно хочется быть самым заурядным человеком, трудиться где-нибудь на заводе или в банке. Уютный домик, денег в обрез, подарки детишкам, раз в несколько лет — новый автомобиль, отпуск в горах, только я и Перлита. Однако нельзя. Оно уже у меня в крови.