Георгий Котлов - Несколько мертвецов и молоко для Роберта

Подергав за края, я убедился, что этот толстый, лохматый и змееподобный обрывок должен выдержать вес моего тщедушного тела. Хорошенько намылив этот обрывок, я привязал один конец к трубе, а из второго сделал петлю. Просунув в нее голову, я затянул узел, так, чтобы он находился под подбородком, а потом подумал, что хорошо бы умереть в ее белье, — не снимая петли, я натянул на себя трусики, надел бюстгальтер.

— На черта мне нужна такая жизнь, приятель! — сказал я пауку и быстро поджал под себя ноги, надеясь обрести вечный покой в таком скрюченном состоянии. Труба проходила невысоко, над краном, и табуретка не понадобилась. Перед смертью я представил, как в ближайших выпусках местных газет, «Столицы „С“» и «Вечернего Саранска», появится фотография, где я, мертвый, в женском белье, с лысой башкой, болтаюсь на лохматой веревке. Они любят развлекать читателей подобными вещами.

Мне не повезло. Лохматый намыленный обрывок мгновенно оборвался, и я даже не успел почувствовать, как петля, стягивающая мою шею, переносит меня к воротам смерти. Я ударился лицом о кран, из носа потекла кровь. Было больно, и умирать мне почему-то расхотелось. Я лег в ванну и задрал голову, чтобы остановить кровь. На шее, словно ошейник, болталась лохматая веревка, оборванная рядом с трубой. Что мне делать дальше, я решительно не знал. Давно известно, что все женщины коварны и непостоянны. И зачем я ее полюбил? Полюбил маленькую грудь с розовыми сосками, родинку на левой, словно у лермонтовских героинь, щеке, и все остальное, что никогда не смогу позабыть…

Когда из носа перестала течь кровь, я отправился на кухню и еще не знал, что там буду делать, — возможно, возьму нож, а потом наполню ванну горячей водой и вскрою вены. Умирать мне расхотелось, но я не был уверен в этом до конца.

На улице было совсем светло. Выглянув в окно, я подумал, что сплю, — у подъезда стоял вчерашний катафалк, хотя его тут не должно было быть. Он уехал несколько часов назад, еще ночью, а я все это время валялся в ванне, с ума сходя от любви, тоски и одиночества, а под конец неудачно повесился. Если бы у меня был револьвер, черта с два я смотрел бы сейчас в окно.

Но это не было ни сном, ни приступом той странной болезни дежа вю, когда тебе кажется, что это с тобой когда-то уже происходило. Катафалк действительно стоял под окнами, огромный черный «Форд», и вдоль правого бока тянулась светлая и, судя по всему, свежая царапина.

Потом из машины вышла Эльвира, все в том же голубом кожаном комбинезоне, и, увидев мою рожу в окне, приветливо помахала мне моей шляпой. Я пошел открывать ей дверь, но, вовремя вспомнив, в каком идиотском виде могу предстать перед ней, бросился как ошалевший в ванную, сорвал с шеи лохматую петлю, снял трусики и бюстгальтер. Надел розовый халатик и только потом открыл дверь.

— Ты забыл в машине свою шляпу, — входя, сказала Эльвира.

— Верно, — согласился я и подумал, что там, куда я только что собирался отправиться, шляпа вряд ли нужна. — Я бросил ее между сиденьями, а когда уходил, забыл про нее.

Эльвира вручила мне шляпу, и я увидел, что она тоже в пятнах крови.

— Я не разбудила тебя? Еще очень рано.

— Нет, я так и не ложился спать.

— Не спал? Совсем?

— Да, бессонница. Иногда это со мной бывает.

— А я люблю поспать. Но сегодня мне нужно было встать рано, нужно съездить за город к бабушке. В машине я увидела шляпу и подумала, что ее нужно вернуть.

— Очень любезно с твоей стороны. Ты проходи, нет, не сюда… в комнату.

Я закрыл дверь в ванную, которая оставалась открытой, и выключил в ней свет. Мы прошли в комнату, она села на разложенную тахту, я прислонился спиной к шифоньеру.

Эля разглядывала обстановку в комнате, я разглядывал Элю. У нее были широковатые скулы и вздернутый носик. Заметив, что я смотрю на нее, она дружелюбно улыбнулась мне, так же дружелюбно смотрели ее зеленые глаза.

— У тебя кровь на лице, — сказала она.

— Да, знаю, — ответил я. — У меня из носа шла кровь. Я ударился нечаянно.

Я послюнявил палец и принялся оттирать засохшую под носом кровь.

— И вчера ты был весь в крови. У тебя вся одежда была в крови. Тебе нужно замочить ее, иначе потом трудно будет отстирать. И шляпа твоя тоже в крови…

— Хочешь знать, откуда эта кровь?

— Если не считаешь нужным, лучше не говори.

— Это кровь моего товарища. Его вчера испыряли ножами в парке. Но он жив, — уверенным тоном добавил я, — его увезли в больницу, и скоро он поправится. Раны у него малюсенькие, и органы, скорее всего, не задеты. Просто натекло так много крови, что даже я испачкался. Ему сделают переливание, и он поправится.