Генри Роллинз - Железо

Всё, что мы есть, – «ангельская пыль» в ране.

Крысы отъели руки, губы и нос трехмесячной девочке в многоквартирном доме через дорогу от меня. Мамаша сидела на фен ил цикл иди не, а потому и засунула голову в плиту, пытаясь покончить с собой. Любовница Господа ангелов дьявола. У меня в моём доме. Давай погорячее и прикончи побыстрее.

Негр и кореец, обнявшись, смотрят на повешенного белого. Объединённые цвета – «мы готовы на всё, лишь бы продать вам эти ёбаные тряпки, ублюдки».

Он застрелил парня. Эка, блядь, невидаль. Я видел всё, когда возвращался из прачечной. Парень только что упал. Пистолет не сильно громыхнул. Тот, который застрелил его, убежал, и никто за ним не погнался – у него же пистолет! Я совершенно ничего не почувствовал. Наверное, слишком долго прожил в этом городе. Я работаю. Ненавижу, но работаю. А что мне, блядь, ещё остаётся? Ограбить банк? Я ненавижу свою работу. Я ненавижу свою жизнь, так что в этом нового? Мне до работы осталось десять минут. Целых десять минут для себя. И что мне делать с этими долгими десятью минутами? Можно, конечно, пораньше на работу прийти. На хуй.

А как насчёт голубого оловянного солдатика? Сегодня я получил твоё письмо. Я начну с того, что я не испытываю к тебе ненависти. У меня нет с тобой проблем – это я к тому, что не стану воспринимать тебя как виновницу моего состояния. В последние годы мне было очень трудно жить без тяжёлой депрессии. Я много размышлял, в чем корни всей этой срани, в которую я постоянно вляпываюсь. Я спрашиваю себя, зачем занимаюсь всей этой музыкальной и литературной дрянью. Я знаю, зачем. Я пытаюсь вытолкнуть всю свою ярость. А знаешь, откуда эта ярость? От воспитания. Во мне живёт ярость, иссушающая костный мозг, так глубоко она проникает. Теперь я могу только зарабатывать на квартиру и пропитание, год за годом. Только от меня зависит, улучшится ли моё состояние. Я знаю, что рос отвратительным типом. Учёба и спорт мне не давались. Я был неудачником на всех уровнях. Получалось только одно – принимать и передавать боль. Я знаю, что такое унижение, – вот почему я так много работаю. Никто больше не сможет вытирать об меня ноги. Я внушаю уважение, потому что меня боятся, и потому, что я выживу, когда все остальные сломаются. Моя способность принимать боль – то, чем я горжусь больше всего. Это всё, что я сейчас знаю. Лучше бы я умер при рождении. У меня нет счастливых воспоминаний детства. Я знаю, ты сделала всё, что могла, и ни о чём не жалею, я ценю всё, что ты для меня сделала, отдала часть своей жизни, чтобы вырастить меня. Я знаю, ты многое сделала бы иначе, если бы у тебя не было меня. Я также знаю, что не просил, чтобы ты меня родила. Мне трудно с женщинами, если не считать деловых отношений. Мысль об интимности мне отвратительна вне всяких сомнений. Я узнал о сексе, когда шёл по коридору, а ты была с каким-то парнем. Один из них как-то раз сказал мне, как ты хороша в постели. Тебе не приходит в голову, какая это была гадость для ополоумевшего мальчишки? По мне, каждая женщина – сука. Я удостоверяюсь, что мысленно причиняю боль каждой, когда занимаюсь с ними сексом. Мысленная боль, которую я доставляю им, нравится мне больше самого секса. Я всеми силами стараюсь оправдать себя, поверить, что заслуживаю жизнь. Это непрестанная борьба. Так что последние два года мне с тобой было трудно. Ты не виновата. Надеюсь, придёт день, и я смогу быть тебе другом. Я не хочу создавать тебе проблему. Я никогда об этом не забываю. Мне очень трудно с депрессией. Она как чума. Из-за неё мне хочется убить кого-нибудь или же себя. Иногда кончается тем, что я избиваю кого-нибудь. Я никогда не поднял бы руку на женщину. Я думаю, ты человек хороший, и знаю, что ты хочешь добра. Проблема в том, что мы с тобой несовместимы, и создаю её я. Однако я ничего не могу с собой поделать. Я хотел бы стать другим. Я предпочёл бы жить нормальной жизнью. Не той странной, которой живу сейчас. У меня больше общего с парнем, убившим кучу людей, чем с кем-нибудь другим в моём мире. Вот так. Моя жизнь накрылась пиздой. Ты хотела знать, что со мной такое, и я рассказал тебе как смог.

Наверное, все вы были слишком молоды для шоковой терапии. Счастливчики. Я прикован цепью к стальному столбику кровати. Каждые несколько часов мать входит и бьёт меня, а затем присылает одного из своих дружков целовать меня и хлестать ремнём. Они вечно твердят, что любят меня. Я делаю это один у себя в комнате. Я могу это делать, когда захочу. А потом мне хочется прийти к ней домой и избивать её во сне, пока мозги не полезут наружу. Я уже чувствую их запах, потому что так оно всё и будет. Запах будет у всего. У мозгов, у дерьма и крови. Запах человеческих мозгов ни с чем не сравнится. Густой и сладкий. Он сведёт тебя с ума.