Генри Роллинз - Железо

21 августа. Эсбери-Парк, Нью-Джерси: Сфотографировался для какого-то журнала и пошёл выступать. Приехал поздно, проверил звук. Эсбери-Парк – жёсткое место. Клуб – депрессивный притон, не знаю, как пройдёт вечер. На улицах никого нет, только случайные бегуны нарушают отсутствие живых существ. Меня затоптали, задавили, затолкали те, кто лез на сцену. Как-то всё же умудрился сыграть. Не помню, как проснулся сегодня утром. Снова начал думать о женщинах. Ни о ком особом. Это больше не имеет значения. Меня швырнуло в ткань дороги, и я не тот, кого кто-нибудь когда-нибудь по-настоящему узнает. Думая о других людях, я знаю, что я из другого мира. Я слишком устал и не могу придумать, что бы написать. Мы выступали, мы играли хорошо, и я, как всегда, – один, а иногда это трудно выдержать. Всё тело ломит, я сижу, всё ещё скрючившись от пинка в рёбра, – меня пнул один из тех, кто кричит, как сильно любит нас. Ага, щас.

29 августа. Ридинг, Англия: Ридингский фестиваль 1992 года. Мы проехали мимо сотен людей, которые изо всех сил старались выглядеть грязными и затраханными. У них такой вид, словно они втирали говно в волосы. Мы прошли за ограждение и стали ждать своих пропусков. Пресс-галиматья тут никогда не прекращается, и для меня началась, как только я получил пропуск. Поговорил с засранцем из «Керранг!», и ему даже в голову не пришло, насколько он близок к тому, чтобы получить, как сука, прямо в зубы. Он спрашивает у меня всю эту срань, мол, я теперь большая рок-звезда, а поэтому он считает, что все наши новые вещи окажутся дрянью. Если б я интервьюировал кого-нибудь, я бы ни в коем случае не стал действовать ему на нервы. Меня засосало в палатку, где было множество людей, и всем подавай автограф. Я стоял за столом, как подпёртая задница, и подписывал фотографии, как человекообразный «ксерокс». В голове только одно – скорей бы концерт. В конце концов, мне удалось привести себя в готовность и выйти на сцену. Старались играть как можно лучше. Было действительно много народу – около тридцати-сорока тысяч. Везде, куда только глаз хватало, люди стояли и махали. После выступления пришлось фотографироваться, а потом я свалил оттуда на хер. Меня поразило, до чего тяжело давать автографы: просто невыносимо. Публика была вообще-то ничего, но я терпеть не могу заставлять людей стоять в очереди ко мне, чтобы подписать свои штучки; из-за этого я чувствую себя полной жопой. Всё, меня здесь нет.

11 сентября. Брисбен, Австралия: Брисбен – это всегда привкус отходов. После перелёта я спал и проснулся за час до концерта. Проснулся в тёмной комнате, а ещё и концерт играть. Когда мы прибыли на место, всё показалось нереальным. Словно весь этот вечер шёл, пока я спал. Я посмотрел на другую группу: как «ныряльщики со сцены» пинают их. Похоже, группе всё было по хуй, так или иначе. Зрители на концерте либо колотили друг друга до полусмерти, либо избивали вышибал, либо блевали, либо квасили. Сегодняшний вечер – не исключение. Не так много драк, как в последний раз. Сегодня набилось около полутора тысяч; думаю, все они залезали на сцену хотя бы по разу. Играл я немного. По больше части держался в глубине сцены, чтобы не путаться под ногами. Какая же это херня – не путаться у них под ногами. Мне на них наплевать, поскольку им наплевать на музыку. Так что мы отыграли, и я сидел в кухне почти до трёх часов ночи, чтобы не пришлось встречаться и разговаривать с пьяными – они всегда приводят меня в бешенство своими заплетающимися языками и дурацкими базарами. В конце концов, мы вышли из кухни, и я посмотрел на пол в зале. Он был завален пивными банками. Сплошь зелёными от горького «Виктория». Сегодня их продали больше 2000. Одна девушка сказала мне, что сама завезла с утра 2400 банок. Сейчас я рад побыть один. Надеюсь, ночью сны сниться не будут; луна полная и светит прямо в воду. Хорошо бы меня кто-нибудь знал.

15 сентября. Канберра, Австралия: Сегодня мы ехали из Сиднея, видели кенгуру и пустыню. Воздух там такой чистый. Я думал о Джо и о том, как бы он отнёсся к пейзажам, мелькавшим за окном. Ещё один вечер, когда все лезут на сцену, а я не играю на всю катушку, а стараюсь им не мешать. Так или иначе, мы играли хорошо. После такого концерта я не буду с ними разговаривать, не буду ничего им подписывать. Меня лично оскорбляет, когда мне не дают играть как следует. Они не уважают музыку, поэтому я не могу уважать их, вот и вся идея. Хоть и жалко, потому что когда мы играли здесь в прошлый раз, я помню, публика была в этом отношении намного лучше. Может, я принимаю это слишком всерьёз. Хотя не думаю. Жизнь коротка, зачем фигнёй страдать? Чарли Паркер, Колтрейн, Майлз, Монк, Хендрикс – они-то фигнёй не страдали. Я всё время должен стремиться к этим вершинам. Завтра свободный день. Еду в Мельбурн делать прессу. Теперь я вижу вещи по-другому. Пресса не имеет значения, лохи и то, что они думают, не имеет значения, единственное, что имеет значение, – зто музыка. Остальное – только эго и развлекуха. Я думаю, можно сделать намного больше, если обойти фактор мании эго и развлекательной херни. Музыки достаточно. А если нет, то ты не тем занимаешься.