Хантер Томпсон: Цена рома

Я решил, что он ненормальный, и хотел одного — чтобы он от нас отвязался.

— Боже, — сказал я. — Давай заплатим.

— Ага, — поддакнул Сала, вытаскивая бумажник. — Меня от этого места тошнит.

— Не волнуйтесь, — сказал Йемон. — Он знает, что я заплачу. — Он швырнул пиджак в машину и повернулся к управляющему: — Ты, гнилая образина, возьми себя в руки.

Мы сели в машину. Только Йемон завел свой мотороллер, как управляющий кинулся назад к своему кабаку и начал что-то орать мужикам возле бара. Вопли его еще разносились по округе, а мы уже тронулись вслед за Йемоном по длинной подъездной дорожке. Йемон явно не спешил, вертя по сторонам головой, словно турист, заинтригованный пейзажем, и через какие-то несколько секунд у нас на хвосте висели две машины, набитые орущими пуэрториканцами. Я подумал, что нас сейчас закатают в землю. Они неслись на здоровенных американских танках и расплющили бы нашу кроху-"фиат" как таракана.

— Срань господня, — повторял все время Сала. — Нас сейчас убьют.

Когда мы выехали на мощеную дорогу, Йемон вырулил на обочину и пропустил нас. Мы остановились через несколько ярдов, две другие машины подъехали к нему. Йемон соскочил с мотороллера, уронив его при этом на дорогу, и как раз вцепился в человека, голова которого высовывалась из ближайшего к нему окна, когда подъехала полиция. Пуэрториканцы дико заголосили и высыпали из машин. Мне захотелось пуститься наутек, но нас моментально окружили, чуть не сдернули дверцы с петель и вытащили нас с Салой наружу. Я попытался вырваться. Откуда-то доносился голос Йемона, повторявшего:

— Так он на меня плюнул, он на меня плюнул…

Неожиданно все перестали орать, продолжался только спор Йемона, управляющего и какого-то мужика, судя по всему — главного фараона.

— Послушайте, — говорил Йемон, — я же оплачивал другие счета — с чего он взял, что не оплачу этот?

Управляющий что-то пробормотал про пьяных надменных янки.

Не успел Йемон и рта раскрыть в ответ, как один из легавых выступил у него из-за спины и заехал дубинкой ему по плечу. Йемона мотнуло на одного из пуэрториканцев, гнавшихся за нами, и тот, яростно размахнувшись, заехал Йемону пивной бутылкой по ребрам. Я услышал несколько тупых ударов кости о кость, а потом краем глаза заметил, что мне в голову тоже что-то летит. Пригнулся я как раз вовремя, чтобы основная сила удара пришлась на спину. Позвоночник чуть не треснул, и я рухнул на землю.

Сала вопил, я отбивался, стараясь избежать каблуков, лупивших по мне паровыми молотами. Боли почти не чувствовалось, хотя сквозь отупение я понимал, что мне больно, и вдруг осознал, что сейчас умру. Сознание меня еще не покинуло, внезапная мысль: меня забивают насмерть ногами в пуэрториканских джунглях за одиннадцать долларов и пятьдесят центов, — наполнила меня таким ужасом, что я тоже завопил, как раненый зверь. В конце концов, когда я уже совсем решил, что теряю сознание, я почувствовал, как меня заталкивают в какую-то машину.

Следующие шесть часов прошли в крохотной бетонной камере с примерно двадцатью пуэрториканцами. Сесть мы не могли, поскольку весь пол зассали, поэтому мы стояли посередине, раздавая сигареты, как представители Красного Креста. Тусовка подобралась опасная: некоторые пьяны, другие — просто сумасшедшие. Я чувствовал, что мы в безопасности, пока снабжаем их куревом, но что с нами будет, когда пачки опустеют?

Казалось, мы провели там лет шесть, когда, наконец, вертухай открыл дверь и кивком вызвал нас наружу. Сала едва передвигал ноги, а мы с Йемоном так устали, что с трудом поддерживали его. Понятия не имел, куда нас вели. Вот так люди исчезают, подумал я. Мы прошли куда-то назад через все здание, по нескольким вестибюлям и наконец вступили в просторный зал суда. Когда нас втолкнули в дверной проем, грязных и взъерошенных, будто самых отъявленных бичей из той камеры, которую мы только что покинули, я напряженно завертел головой, ища хоть одно знакомое лицо.

Зал был набит под завязку, и потребовалось несколько минут, чтобы отыскать в толпе физиономии Моберга и Сэндерсона, мрачно торчавших в углу. Моберг был репортером «Ньюс». Сэндерсон работал на «Аделанте», фирму, нанятую правительством, чтобы попригляднее представлять его образ в Штатах. Я кивнул им, и Моберг поднял сложенные колечком большой и указательный палец.

— Слава Богу, — произнес Сала. — Контакт достигнут.

— Это Сэндерсон там стоит? — спросил Йемон.

— Похоже, он, — ответил я без малейшего представления о том, что это означает.