Хантер Томпсон: Страх и отвращение в Лас-Вегасе

«Старый, вот так и надо путешествовать», заметил мой адвокат. Он весь изогнулся, врубая на полную громкость радио, гудя в такт ритм-секции и вымучивая слова плаксивым голосом: «Одна затяжка уйесет тебя, Дорогой Иисус… Одна затяжка унесет тебя…» Одна затяжка? Ах ты, бедный дурак! Подожди, пока не увидишь этих блядских летучих мышей. Я едва мог слышать радио, с шумом привалившись к дверце в обнимку с магнитофоном, игравшим все время «Симпатию к Дьяволу». У нас была только одна эта кассета, и мы непрестанно ее проигрывали, раз за разом — сумасшедший контрапункт радио. А также поддерживая наш ритм на дороге. Постоянная скорость хороша для грамотного расхода бензина во время пробега — а по каким-то причинам тогда это казалось важным. Разумеется. В такой, с позволения сказать, поездке каждый должен внимательно следить за расходом бензина. Избегай резких ускорений и рывков, от которых кровь стынет в жилах Мой адвокат давно уже, в отличие от меня; заметил хитчхайкера.. «Давай-ка подбросим парнишку», — проговорил он и, до того, как я успел выдвинуть какой-либо аргумент за или против, остановился, а этот несчастный оклахомский мудвин уже бежал со всех ног к машине, улыбаясь во весь рот и крича: «Черт возьми! Я никогда еще не ездил в тачке с открытым верхом!».

— Что, правда? — спросил я. — Ладно, я полагаю, ты уже созрел для этого, а?

Парень нетерпеливо кивнул, и Акула, взревев, помчалась дальше в облаке пыли.

— Мы — твои друзья, — сказал мой адвокат. — Мы не похожи на остальных..

«О Боже, — подумал я, — он едва вписался в поворот». «Кончай этот базар, — резко оборвал я адвоката, — Иди наложу на тебя пиявок». Он ухмыльнулся, похоже, въехав. К счастью, шум в тачке был настолько ужасен, — свистел ветер, орало радио и магнитофон — что парень, развалившийся на заднем сиденье, не мог ни слова расслышать из того, о чем мы говорили. Или все-таки мог?

«Сколько мы еще продержимся?» — дивился я. Сколько еще времени осталось до того момента, когда кто-нибудь из нас в бреду не спустит всех собак на этого мальчика? Что Он тогда подумает? Эта самая одинокая пустыня была последним известным домом семьи Мэнсона. Проведет ли он эту неумолимую параллель, когда мой адвокат станет вопить о летучих мышах и громадных скатах-манта, обрушивающихся сверху на машину? Если так — хорошо, нам просто придется отрезать ему голову и где-нибудь закопать, И ежу понятно, что мы не можем дать парню спокойно уйти. Он тут же настучит в контору каких-нибудь: нацистов, следящих за соблюдением закона в этой пустынной местности, и они настигнут нас, как гончие псы загнанного зверя.

Бог мой! Неужели я это сказал? Или только Подумал? Говорил ли я? Слышали они меня? Я опасливо бросил взгляд на своего адвоката, но он, казалось, не обращал на меня ни малейшего внимания — наблюдал за дорогой, ведя нашу Великую Красную Акулу на скорости в сто десять или около того. И ни звука с заднего сидения.

«Может мне лучше перетереть с этим мальчиком?» — подумал я. Возможно, если я объясню ситуацию, он слегка расслабится.

Конечно. Я повернулся на сидении и одарил его широкой приятной улыбкой… восхищаясь формой его черепа.

— Между прочим, — сказал я, — есть одна штука, которую ты, судя по всему, должен понять.

Он уставился на меня, не мигая. Заскрежетал зубами?

— Ты слышишь меня? — заорал я.

Он кивнул.

— Это хорошо. Потому что я хочу чтобы ты знал: мы на пути в Лас-Вегас в поисках Американской Мечты.

Я улыбнулся.

— Вот почему мы взяли напрокат эту тачку. Это была единственная возможность сделать все путем. Ситуацию просекаешь?

Парень снова кивнул, но по его глазам было заметно, что он явно нервничает.

— Я хочу, чтобы ты понял первопричину, — продолжал я.

Ведь это очень опасное предприятие — можно так вляпаться, что и костей не соберешь… Черт, я все забыл об этом пиве; хочешь банку?

Он мотнул головой.

— Как насчет эфира? — не унимался я.

— Чего?

Да так, к, слову пришлось. Давай конкретно разберемся, с чувством, толком, расстановкой. Понимаешь, еще сутки назад мы сидели в Поло Ландж, в отеле Беверли Хиллз — во внутреннем дворике, конечно, — просто сидели под пальмой, как вдруг облаченный в гостиничную униформу карлик с розовым телефоном подошел ко мне и сказал: «Должно быть, именно этого звонка Вы все это время ждали, сэр?» Я засмеялся; вскрыл байку пива, забрызгав пеной все заднее сиденье, и продолжал рассказывать: «И ты знаешь? Он был прав! Я ожидал этого звонка, но понятия не имел, от кого он. Ты слушаешь?» На лице паренька застыла маска нескрываемого страха и смущения.