Стюарт Хоум - Минет (Отсос)

– Ладно, – пробормотала Гуд в ухо Стива. – Мы займемся с тобой сексом на мой день рождения, который наступит всего через несколько недель.

– Ты об этом не пожалеешь, – сказал Стив и поцеловал свою возлюбленную в щеку. – Я покажу тебе как клево можно проводить время.

Патриция представила себе, как несколько пар глаз уставились ей в спину. От смущения ее спасло то, что начался фильм, и она сразу стала незаметной, потому что внимание всех сосредоточилось на потрясающем герое картины «Бог Игроков».

Забытые товарищи виднелись там и тут, тусклые как старые пятаки. Марш протеста Союза Нигилистов под названием Старая Цена привлек несколько сотен демонстрантов из многоквартирных домов с рядами лоджий, из муниципальных зданий, похожих на крольчатники и из студенческих общежитий. Пробиваясь сквозь группу скинов, Майк Армилус натолкнулся на Сортирного Рулона Бэйтса, который искал знакомые лица.

– Отлично, Сортирный Рулон! – загремел Майк. – Рад, что ты смог прийти. Мы сегодня много народу собрали!

– Да, – выпалил Сортирный Рулон в ответ, – хорошая тема, она всех привлекает, потому что никто не хочет переплачивать за покупки.

– Союз Нигилистов – это народная организация, – развивал свою мысль Армилус. – И мы, кстати, хорошо знаем историю. В восемнадцатом веке в Лондоне были волнения, толпа требовала восстановления старых цен на товары и услуги, сразу же после того, как они подскочили из-за инфляции. Дело дошло до того, что правительство било людей, которые носили одежду, на которой стояли инициалы СЦ – Старая Цена.

– Ты шутишь! – воскликнул Бэйтс. – Это же тоталитаризм.

– Абсолютно точно, и я могу тебя уверить, что это правда, – по этому вопросу Майк мог вещать с особенным пылом, – если ты мне не веришь, то можешь почитать в книгах по истории.

– Как ты думаешь, а это может повториться? – хотел знать Бэйтс.

– Как сказать, многие культуры воспринимают историю как что-то цикличное, и даже в нашей организации существует значительное меньшинство тех, кто эти взгляды разделяет, – болтал Армилус. – Я вижу много параллелей между нашим временем и прошлым двухсотлетней давности. Существуют целые классы исключенных из производственного процесса мужчин и женщин, которым оставлен единственный способ выразить свои политические взгляды – через покупки.

– Вот это да! – закричал Бэйтс. – То, что ты говоришь, мне просто по башне бьет. Где же ты, блядь, научился говорить как по писанному?

– Я участвую в разных политических группах с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать, – признался Армилус. – Короткое время, еще подростком я входил в группу ленинцев, но быстро понял, что они – реакционеры, которые не в состоянии понять любую форму политической борьбы, происходящую вне рабочего места.

– Я думаю, что у меня касаемо политических знаний, что называется – нескольких сэндвичей на подносе не хватает, – вздохнул Сортирный Рулон. – Меня никогда не интересовало, как всем этим управляют до тех пор, пока я не узнал, что Индустриальная Лига внесла меня в черный список.

– Не надо себя зарывать, – сказал Майк своему другу. – Я читал в газетах о том, как сгорела штаб-квартиру Индустриальной Лиги. Это первоклассная работа. Ты тогда действительно рисковал своей жизнью.

– Но я не убил никого из этих подлецов, – процедил Бэйтс.

– В следующий раз! – заметил Армилус.

– Вот это мысль! – цыркнул Сортирный Рулон.

– Пусть они заплатят за то, что с тобой сделали! – в голосе Майка был фанатизм. – А сейчас давай начнем марш. Ты пойдешь со мной в голове колонны?

– Да!

Марш был официально заявлен. Полицейские из Тауэр Хэмлетс и Хэкней не слышали о Союзе Нигилистов и, кроме того, решили, что тема марша до смешного архаична. Они думали, что марш привлечет горстку идиотов, и поэтому отрядили всего десять полицейских для охраны мероприятия. Полицейские страшно просчитались. Когда ряды марширующих выползли из парка Бетнал-Грин на Кембридж-Хит-Роуд, их ряды пополнились теми, кто опоздал к началу, и только еще выходил из метро.

– Что мы хотим? – скандировала часть колонны.

– Старую цену! – отвечали все.

– И когда? – требовательно вопрошали скандирующие.

– Сейчас! – звучало в ответ.

– Десять пенсов за банку бобов! – вопили все хором. – Десять пенсов за банку чищенных, сочных томатов! И лук по пенсу за фунт!

Во главе колонны шла горстка хорошо одетых активистов. Они несли знамя, на котором была изображены гильотина и надпись Союз Нигилистов. За ними растянулась ободранная колонна люмпенов – разрозненная масса, состоящая из низших слоев пролетариата и опустившихся элементов буржуазного класса: нищих, почтовых работников, уволенных солдат, графических дизайнеров-фрилансеров, рецидивистов, непризнанных рок-музыкантов, карманников, поэтов, владельцев борделей, художников-любителей, работников общественных туалетов, попрошаек, безработной молодежи и даже одного непонятно откуда взявшегося старьевщика.