Саймон Ингс - Бремя чисел

— Зрелище — это кошмар рабского общества, оно лишь выражает его желание уснуть.

И вновь Ги Деборд, более элегантная версия знаменитого изречения.

— Как тебя звать? — спросил я.

— Деб, — ответила она, — Дебби, Дебора.

Похоже, она сама толком не знала, как ее зовут.

В комнату вошли еще несколько человек. Дебби пихнула меня, чтобы я освободил часть матраса. И в этот момент, кинув на нее взгляд, сквозь волосы я заметил в ее черепе углубление размером с полкроны. Ее вызывающе короткая стрижка неожиданно приобрела новый смысл. Может, это никакой не вызов обществу? Наверное, это имеет прямое отношение к этой ужасной ямке?

Где-то примерно через час объявился Ной. Как всегда, в своем коронном клоунском прикиде. Дебби поднялась с места и, подойдя к нему, поцеловала в губы. Под глазом у Хейдена был фонарь. Он принес кое-какие новости от двоих из их компании, которые угодили в каталажку.

— Ты знаешь, что Джош все еще в тюряге?

— Вот дерьмо.

— Это точно.

— Влип он, этот твой Джош.

Новость о том, что Джош влип по-крупному, носилась по комнате как сухая фаСаулина в консервной банке. Однако за всеобщим возмущением почему-то чувствовалась скрытая радость, что из всех повязали именно Джоша.

— А как там Саул? — поинтересовался Ной, когда народ в комнате угомонился. — Подумать только, подраться с лошадью!

И он жестом изобразил размеры животного. От меня не скрылось, что его руки, торчащие из расширяющихся рукавов цветастой рубашки, были белы и бесформенны, словно корни.

— Он стащил легавого с коня!

— Никакого я не стаскивал.

— А у того была наготове дубинка! Но Саул все равно набросился на него!

— Ни на кого я не набрасывался…

— Саул наш герой.

Присутствующие громко выразили свое восхищение моей персоной. У меня между пальцами тотчас появился новый «косяк». Чья-то рука услужливо протянула спички.

Это была товарищеская шутка. Народу хотелось, чтобы я почувствовал себя как дома. Я изобразил улыбку. Путь ко мне нашла банка пива.

Затем все отправились спать — дружно, словно по команде, будто кто-то невидимый дунул в свисток. «Косяк» вновь вернулся ко мне. Я затушил его в ближайшей пепельнице. Ной и девушка остались в комнате. Это была их комната. Они спали на кровати напротив моего матраса.

— Сегодня народу здесь набилось под самую завязку, — пояснила Дебби.

— Как ты там, нормально? — спросил меня Ной.

— Да, — промямлил я, — если вы, конечно, не…

— Да ладно, — перебил он меня, не дав договорить. — Все отлично. Мне приятно, что ты здесь.

Он свесился с кровати и приобнял меня. Волосы у него были длинные и нечесаные, но пахли приятно. И прежде чем я успел решить для себя, обнимать его в ответ или нет, Хейден уже потянулся к выключателю.

До этого меня еще ни разу не обнимал мужчина.

Я лежал в темноте и слышал, как они раздеваются.

Проснувшись на следующий день с еще более жуткой головной болью, я обнаружил, что дом практически пуст. Немного поплутав, добрел до кухни, где застал Ноя. Он сидел за столом и жевал ломтик тоста.

— Как дела? — улыбнулся он.

— Где я, черт возьми?

Как выяснилось, Ной со своими приятелями погрузили мое окровавленное полуобморочное тело в двенадцатый автобус и всю дорогу сопровождали до Холланд-парка, словно боевой трофей.

— Великолепно, — произнес я. — Огромное вам спасибо. Теперь мне только остается выяснить, где находится этот ваш чертов Холланд-парк.

— Если у тебя найдется шиллинг для счетчика, я приготовлю тебе омлет.

Я порылся в карманах и вытащил завалявшуюся монетку.

Ной взял ее у меня и указал на стул рядом с собой.

— Ну-ка примерь.

На стуле висел переброшенный через спинку ворох черной искусственной шерсти. Опять горилла.

— Это еще зачем?

— Надо проверить, подходит ли по размеру. Мы идем копаться в саду.

— В чем копаться?

— В саду.

— Где?

— В саду.

— Не понимаю.

— Тебе чего добавить в омлет? Петрушки? Сыра?

— Мне все равно, — вздохнул я.

Мне нравилось общество. Мне нравился район города, где оно располагалось — в пяти минутах ходьбы от Британского музея. Мне нравилось его ближайшее окружение — лавчонка, где продавались комиксы, книжный магазин научной фантастики, несколько салонов ближневосточного антиквариата, еще один магазинчик, торговавший неисправными струнными инструментами. К востоку от нас располагался Сенат-Хаус, чем-то напоминавший надгробный памятник викторианской эпохи, только огромных размеров. Мне была симпатична упорядоченность архитектуры, ровные ряды жилых домов, массивная Саулидность государственных учреждений, и главное — никакой давки, никакой толчеи на улицах. Мне и в голову не могло прийти, что в один прекрасный день я буду вышагивать по этим улочкам, вооружившись парой кусачек, не говоря уже про горилловую шкуру, которая болталась, переброшенная через старый саквояж, набитый воздушными шариками.