Томас Гарди: Тэсс из рода д'Эрбервиллей

Так прошли они в темноте две-три мили, как вдруг Клэр заметил, что перед ними маячит какое-то гигантское строение. Они едва на него не наткнулись.

— Что это за странное место? — воскликнул Энджел.

— Здесь все гудит, — сказала она. — Слушай!

Он прислушался. Ветер, разбиваясь о строение, гудел, словно дрожала струна гигантской арфы. Больше ничего не было слышно. Вытянув руку, Клэр шагнул вперед и коснулся вертикальной стены. Казалось, она была сложена не из отдельных камней, а представляла собой одну сплошную каменную глыбу. Проведя по ней рукой, он убедился, что это колоссальная прямоугольная колонна; вытянув левую руку, он нащупал вторую такую же колонну. Вверху, между ними, черное небо казалось еще чернее — там нависал соединяющий их архитрав. Клэр и Тэсс осторожно прошли между колоннами, и гулкое эхо отвечало на их тихие шаги; но оказалось, что они все еще находятся под открытым небом. Строение это было лишено крыши, Тэсс боязливо затаила дыхание, а Энджел с недоумением проговорил:

— Что это может быть?

Свернув в сторону, они наткнулись еще на одну колонну, похожую на башню, прямоугольную и мощную, как и первая. Здесь не оказалось ничего, кроме колонн, просветов между ними и архитравов, соединяющих некоторые колонны.

— Настоящий храм ветров, — сказал Клэр.

Следующая колонна стояла совсем одиноко, другие образовывали трилитоны, а большинство лежало на земле, и по их широкой поверхности могла бы проехать карета.

Тэсс и Клэр убедились, что находятся в лесу из монолитов, возвышающихся среди покрытой травой равнины. Углубившись в эту обитель ночи, они остановились.

— Это Стоунхендж! — воскликнул Клэр.

— Языческий храм?

— Да. Он древнее столетий. Древнее, чем д’Эрбервилли! Что же нам делать, дорогая? Пойдем дальше искать пристанища.

Но Тэсс была совсем измучена, она легла на продолговатую каменную плиту, защищенную от ветра колонной. Днем солнце нагрело камень, и теперь он был сухой и теплый, тогда как жесткая трава вокруг покрылась холодной росой, пропитавшей подол ее платья и ботинки.

— Я не хочу идти дальше, Энджел, — сказала она, протягивая к нему руку. — Нельзя ли остаться здесь?

— Боюсь, что нет. Днем это место открыто со всех сторон, хотя сейчас оно и кажется уединенным.

— Я припоминаю, что один из родственников моей матери был здесь пастухом. А в Тэлботейс ты меня называл язычницей. Значит, теперь я дома.

Он опустился подле нее на колени и коснулся губами ее губ.

— Ты совсем засыпаешь, дорогая. Мне кажется, ты лежишь на алтаре.

— Мне здесь очень нравится, — прошептала она. — Я была бесконечно счастлива, а здесь так торжественно и уединенно, нет ничего, только небо над головой. Можно подумать, что, кроме нас двоих, в целом мире нет никого. И я бы хотела, чтобы только мы двое и были на свете, — мы и Лиза Лу.

Клэр решил, что ей следует отдохнуть здесь до рассвета, и, прикрыв ее своим пальто, сел рядом с ней.

— Энджел, если что-нибудь случится со мной, ты ради меня позаботишься о Лизе Лу? — спросила она после долгого молчания, когда они оба прислушивались к ветру, завывающему среди колонн.

— Да.

— Она такая добрая, простодушная и чистая. О Энджел, я бы хотела, чтобы ты женился на ней, если лишишься меня, а это случится скоро. Женись на ней!

— Лишаясь тебя, я лишаюсь всего. И она — моя свояченица.

— Это ничего не значит, любимый. В Марлоте часто женятся на свояченицах. Лиза Лу милая и кроткая девочка, а какая она стала красивая! О, я бы не ревновала тебя к ней, когда мы будем духами! Ах, если бы ты воспитал, обучил ее, Энджел, и поднял до себя!.. В ней есть все, что было лучшего во мне, и нет моих недостатков; а если бы она стала твоей, было бы так, словно смерть нас не разлучила… Ну вот, теперь я тебе сказала. Больше я не буду говорить об этом.

Она умолкла, а он задумался. Далеко на северо-востоке он видел между колонн горизонтальную полосу. Черный облачный свод приподнимался, словно крышка горшка, пропуская у края земли свет загорающегося дня, и при этом свете начали вырисовываться темные монолиты и трилитоны.

— Здесь приносили жертву богу? — спросила она.

— Нет, — сказал он.

— А кому?

— Я думаю, солнцу. Вот тот высокий камень стоит в стороне и обращен к востоку; из-за него скоро выглянет солнце.

— Помнишь, любимый, — сказала она, — пока мы не поженились, ты никогда не хотел касаться моих верований? Но все-таки я знала твои мысли и думала так, как думал ты, — не потому, что у меня были какие-то убеждения, а только потому, что ты так думаешь. Скажи мне теперь, Энджел, как по-твоему, встретимся мы снова после смерти? Я хочу знать.