Джордж Оруэлл: Марракеш

Кровь вскипает от подобных вещей, в то время, как от человеческого несчастья, в общем и целом, она остается холодной. Я не выношу суждения, а всего лишь констатирую факт. Люди с коричневой кожей невидимы. Любой пожалеет осла с нарывами на спине, но чтобы заметить старуху под грузом хвороста, что-то должно случиться.

Аисты летели на север, а негры шагали на юг — огромная пыльная колонна пехоты, артиллерии, потом еще пехоты, всего четыре-пять тысяч человек, поднимались по улице, топоча ботинками и дребезжа колесами.

Это были сенегальцы, самые черные негры в Африке, такие черные, что трудно было разобрать, где у них на шее начинаются волосы. Их великолепные тела закрывали поношенные униформы цвета хаки, их ноги были засунуты в сапоги, похожие на деревяшки, и даже шлемы, казалось, были на два размера уже, чем нужно. Было очень жарко, и солдаты уже далеко прошли. Они сгибались под весом вещмешков, и их чувствительные черные лица блестели от пота.

Когда они проходили мимо, один высокий и очень юный негр повернул голову, и на меня посмотрел. Его выражение лица было очень неожиданным. Оно не было враждебным, презрительным, усталым, или даже любопытным. Юноша посмотрел на меня робко, широко раскрыв глаза, с огромным уважением. Я представил себе, что случилось. Бедный мальчик, который был французским гражданином, из-за чего его вытащили из леса, чтобы драить полы и подхватывать сифилис в гарнизонных городах, испытывает преклонение перед белым цветом кожи. Его научили, что белые люди — его господа, и он в это верит.

Но есть одна мысль, которая приходит в голову любому белому человеку (вне зависимости от того, называет ли он себя социалистом или нет), когда он видит, как мимо него марширует негритянская армия: «Сколько мы еще сможем дурачить этих людей? Когда они развернут свои винтовки?»

Все было очень смешно. У каждого присутствующего белого человека в глубине души была именно эта мысль. Она была и у меня, и у других зевак, и у офицеров на потных строевых конях, и у белых сержантов, марширующих вместе с рядовыми. Это был наш общий секрет, который мы все знали, но не рассказывали; только негры его не знали. А выглядело все это, как стадо скота: миля или две мили вооруженных людей мирно поднимаются по дороге, а большие белые птицы над ними летят в обратном направлении, сверкая, как клочки бумаги.

1939 г.

Старина (фр.)