Свифт Грэм - Свет дня

Но в этот день, в особый, в годовщину дня, когда ты его совершила, ты знаешь, что поверить такому нельзя.

«Сааб» выехал из туннеля. Боб выбрал ряд, ведущий ко второму терминалу. Между нами было три машины. Перестраиваясь в тот же ряд, я уменьшил интервал до двух машин. Пять минут седьмого. Аэропорт с его внезапной спешкой.

«Сааб» повернул к автостоянке краткого пребывания второго терминала. Краткого? Небольшое замедление, потом мы оба въехали в здание многоэтажной стоянки и начали подъем по спирали. На четвертом этаже были свободные места, и когда «сааб» занял одно из них, я проехал мимо до конца, развернулся и встал там, откуда мог наблюдать.

Почти минуту никто из «сааба» не выходил. Последняя возможность изменить план? Принять сердцем другое решение? Ключ зажигания по-прежнему торчал в замке. Кристина по-прежнему сидела рядом с Бобом.

Хотя каким он, собственно, был – первоначальный план? «Краткое пребывание» может растянуться надолго. Машина может стоять там и стоять, пока кто-нибудь не заинтересуется, пока Саре не придется с ней разбираться – с ней тоже. Отвод глаз, недешевая бутафория, «сааб» самой лучшей модели, если план именно такой, – но все равно лишь малая часть того, что он готов бросить.

Делаешь шаг, переступаешь черту.

Но люди вытворяют и более странные вещи. А некоторым, мог он подумать, как, например, той, что пока еще была рядом с ним, выбора не остается. Отворачиваются на секунду – и жизнь за спиной взрывается.

Его самооправдание? Он взял с нее пример? Зачем избегать риска – мир не избегает.

Она сидела рядом с ним в машине и, похоже, ждала. Смотрела, как он колеблется, как он психует. Все зависело от него.

Отблески и тени мешали мне их разглядеть. «Сааб» стоял ко мне задом. Можно было бы вообразить, что машина пуста, но (колеблясь, психуя?) он еще не выключил фары.

Исчезнувшие люди... Это часто начинается с брошенной машины. На многоэтажной стоянке, к примеру. Пункт отбытия. Пункт, где по той или иной причине человек пытается стать кем-то другим, выйти из собственной жизни.

Исчезнувшие люди: тоже мой хлеб сейчас. Исчезнувшие люди и супружеские проблемы. Порой одно сводится к другому.

Он выключил наконец фары. Она вышла первой. Его дверь открылась медленней. Да, из двоих она была лидером. Она терпеливо вела его через все это, как спотыкающегося инвалида. Она из тех, что в критической ситуации берут командование на себя.

И правда: пока она шла впереди него к багажнику, я успел разглядеть в ней что-то такое, из-за чего склонный подчиняться мужчина, оказавшийся с ней рядом, вполне мог превратиться в бессловесного, послушного пса. Темные омуты глаз. Кожа словно бы бескровная под жестким светом.

Он открыл багажник, действуя точно по молчаливому приказу. Вынул два чемодана – опять два, все те же два. Он мог бы показаться ее шофером, помогающим ей с багажом в расчете на чаевые, если бы, когда он опустил чемоданы, его руки не двинулись, как к чему-то, гораздо больше в них нуждающемуся, к ее щекам. Будто ставил на полку дорогую вазу.

Я открыл дверь машины. Струя холодного воздуха. Рев самолетов и запах, резкий и слегка тошнотворный, авиационного топлива, смешанный с запахом холодного бензина от стоящих машин. Запах экстренности (он у нее есть).

Она отвела его ладони от своего лица. Нежно-твердо. В нескольких шагах от них, около лифта, стояли багажные тележки, и она решительно двинулась туда.

Нищая студентка. В этом элегантном черном костюме, бросающемся в глаза на фоне грязного цемента? Невероятно.

Она прикатила тележку. Он ждал с ее пальто. Поставил на тележку чемоданы и ее ручную кладь. Закрыл багажник, запер машину, взялся за ручку тележки и начал толкать.

Я схватил куртку. Они направлялись к лифту, повернувшись ко мне спиной, и я пошел следом.

Соблазн, конечно, был большой. Постоять рядом, дожидаясь лифта, и войти с ними вместе. Как бы они узнали? Нет, нельзя. Нарушение правил. Никогда не рискуй оказаться замеченным. Проведи границу и не переступай.

Но теперь я жалею. Вошел бы, на короткое время спуска, в их пространство. Засек бы все сигналы вблизи, под ярким светом лифта. Уловил бы запахи. Может, даже изобразил бы на лице ничего не значащую мимолетную улыбку незнакомца. Словно понятия ни о чем не имею.

Посмотрел бы на нее, на него. Он бы – на меня. И потом я всегда бы знал, что мы взглянули друг другу в глаза.

Я прошел мимо них и спустился пешком. Профессиональная осторожность плюс человеческий такт? Пусть наедине проведут эти несколько секунд спуска в зал отправления. Может быть, каждая из этих секунд...