Бенедикт Спиноза - Этика

Если бы предложено было такое возражение: «Если человек посредством вероломства может избавиться от опасности немедленной смерти, неужели разум не внушает ему, чтобы он для сохранения своего существования сделался вероломным?», то на него нужно отвечать таким образом: если бы разум посоветовал это, то, значит, он советует это также всем людям, и поэтому разум вообще советует людям, чтобы они вступали между собой в договоры, соединяли свои силы и имели общие права только со злым умыслом, т. е. чтоб они на самом деле не имели общих прав, – что абсурдно.

Человек, руководящийся разумом, более свободен в гражданском обществе, где он живет сообразно с общими постановлениями, чем в уединении, где он повинуется только одному себе.

Человек, руководящийся разумом, повинуется не по страху (по пол. 63 этой части), но поскольку он стремится сохранять свое существование по предписанию разума, т. е. (по схол. пол. 66 этой части) стремится жить свободно, сообразоваться с общей жизнью и пользой (по пол. 37 этой части), и следовательно (как мы показали в схол. 2 пол. 37 этой части), желает жить согласно с общими постановлениями гражданского общества. Следовательно, человек, руководящийся разумом, чтобы жить свободнее, желает соблюдать общие права гражданского общества, – что и требовалось доказать.

Это и подобное, что мы показали об истинной свободе человека, относится к храбрости, т. е. (по схол. пол. 59 части 3) к мужеству и великодушию. И я не считаю необходимым доказывать здесь отдельно все свойства мужества и еще менее – то, что мужественный человек ни к кому не питает ненависти, ни на кого не гневается, никому не завидует, не приходит в негодование, никем не пренебрегает и нисколько не гордится. Ибо это и многое, что относится к истинной жизни и религии, легко выясняется из положений 37 и 46 этой части, именно, что ненависть нужно побеждать любовью, и что каждый, руководящийся разумом, желает и другим того добра, какого хочет для себя. К этому присоединяется еще то, на что мы указали в схолии положения 50 этой части и в других местах, именно, что мужественный человек прежде всего имеет в виду то, что все вытекает из необходимости божественной природы, и отсюда все, что он считает тягостным и злым и что, кроме того, кажется нечестивым, ужасным, несправедливым и постыдным, происходит оттого, что он представляет себе вещи в беспорядочном, изуродованном и спутанном виде; и по этой причине он прежде всего старается понимать вещи как они есть в себе и устранять препятствия к истинному познанию, каковы: ненависть, гнев, зависть, осмеяние, гордость и остальное в этом роде, что мы отметили выше; а потому он, как мы сказали, стремится, насколько может, хорошо поступать и радоваться. Но до чего может простираться человеческая способность в достижении этого и что для нее возможно, – это я покажу в следующей части.

Сказанное мной в этой части о разумном образе жизни расположено не так, чтобы могло быть охвачено одним взглядом, а было при доказательстве разбросано сообразно с тем, как я мог выводить одно из другого. Поэтому я решился собрать это здесь вместе и свести к главным пунктам.

Все наши стремления или пожелания вытекают из необходимости нашей природы таким образом, что могут быть поняты или только посредством ее одной как их ближайшей причины, или поскольку мы составляем часть природы, которая (часть) не может быть представлена полно сама по себе без других индивидуумов.

Пожелания, которые вытекают из нашей природы таким образом, что могут быть поняты посредством ее одной, суть те, которые относятся к душе, поскольку она представляется в уме состоящей из полных идей; остальные же пожелания относятся к душе, лишь поскольку она представляет вещи неполно, и их сила и возрастание должны быть определяемы силой не человеческой, но тех вещей, которые находятся вне нас. Потому-то первые верно называются действиями, а вторые страстями. Ибо первые всегда показывают нашу силу, а последние, напротив, свидетельствуют о нашем бессилии и обрубленном знании.

Наши действия, т. е. те пожелания, которые определяются силой человека или разумом, всегда добры; остальные же могут быть как добрыми, так и злыми.