Бенедикт Спиноза - Этика

Что же касается добра и зла, то они не обозначают также ничего положительного в вещах, рассматриваемых сами в себе, и суть не что иное, как образы мышления или понятия, которые мы составляем, сравнивая вещи между собой. Ибо одна и та же вещь в одно и то же время может быть и хорошей, и плохой, и даже безразличной; например, музыка для меланхолика хороша, а для человека, находящегося в слезах, плоха; для глухого же ни хороша, ни дурна. Но хотя на деле это и так, однако мы должны удержать эти слова. Ибо так как мы желаем составить идею человека как образец человеческой природы, чтобы иметь его перед глазами, то нам полезно будет удержать эти слова, придавая им значение, указанное мной. Таким образом, под добром я буду подразумевать в дальнейшем везде то, о чем мы знаем наверняка, что оно есть средство для того, чтобы нам более и более приближаться к образцу человеческой природы, какой мы себе представляем; под злом – то, о чем мы знаем наверняка, что оно препятствует нам осуществлять этот образец. Затем, мы будем называть людей более совершенными или более несовершенными, поскольку они более или менее приближаются к этому образцу. И нужно заметить особо, что когда я говорю, что кто-нибудь переходит от меньшего совершенства к большему и наоборот, то я не имею в виду при этом того, что он из одной сущности или формы изменяется в другую (ибо лошадь, например, все равно уничтожается, изменится ли она в человека или в насекомое), но только то, что уменьшается или увеличивается в нашем представлении его способность к деятельности, поскольку мы познаем ее из его природы. Наконец, под совершенством, как я уже сказал, я разумею вообще реальность, т. е. сущность каждой вещи, поскольку она существует и действует известным образом без всякого отношения к ее продолжаемости. Ибо нельзя сказать ни о какой отдельной вещи, что она совершеннее потому, что сохраняет свое существование более продолжительное время: продолжительность вещей не может быть определена из их сущности на том основании, что сущность вещей не заключает в себе известного и определенного времени существования; но всякая вещь, будет ли она совершенна более или менее, той же силой, по которой она начала существовать, всегда может и сохранять свое существование, так что в этом отношении все вещи одинаковы между собой.

I. Под добром я понимаю то, о чем мы знаем наверняка, что оно полезно нам.

II. Под злом я понимаю то, о чем мы наверняка знаем, что оно препятствует нам пользоваться каким-нибудь добром.

См. об этом выше предисловие в конце.

III. Отдельные вещи я называю случайными, поскольку мы, рассматривая только одну их сущность, не находим ничего, что необходимо полагало бы их существование или же необходимо исключало бы его.

IV. Эти же отдельные вещи я называю возможными, поскольку мы, рассматривая причины, которыми они должны быть произведены, не знаем, действительно ли они определены к тому, чтобы произвести их.

В схолии 1 пол. 33 части 1 я не сделал никакого различия между возможными и случайными, потому что у нас не было необходимости тщательно их различать.

V. Под противоположными аффектами я буду дальше подразумевать те, которые влекут человека в разные стороны, хотя и принадлежат к одному роду, как, например, роскошь и корыстолюбие, которые составляют виды любви, но они противоположны не по природе, а случайно.

VI. Что я понимаю под аффектом к вещи будущей, настоящей и прошедшей, это я объяснил в схол. 1 и 2 пол. 18 части 3, – что и смотри.

Но здесь нужно еще заметить, что мы можем отчетливо вообразить как расстояние места, так и расстояние времени только до какой-нибудь известной границы, т. е. мы обычно воображаем, что все те предметы, которые отстоят от нас больше чем на двести футов или расстояние которых от места, занимаемого нами, превосходит то расстояние, которое мы можем воображать отчетливо, находятся от нас на одинаковом расстоянии и как будто даже в одной плоскости; и так же точно мы воображаем, что предметы, время существования которых отдалено от настоящего на более продолжительный промежуток, чем какой мы обычно можем представить отчетливо, все одинаково отдалены от настоящего, и мы относим их как бы к одному времени.

VII. Под целью, для которой мы что-нибудь делаем, я разумею позыв.

VIII. Под добродетелью и способностью я разумею одно и то же, т. е. (по пол. 7 части 3) добродетель, поскольку она относится к человеку, есть сама сущность или природа человека, поскольку он имеет силу делать то, что может быть понятно только из законов его природы.