Бенедикт Спиноза - Этика

Мы будем также стремиться делать все то, о чем воображаем, что люди смотрят на него с радостью и, напротив, будем избегать делать то, о чем воображаем, что люди избегают его.

Если мы вообразим, что люди любят или ненавидят что-нибудь, то и мы также это будем любить или ненавидеть (по пол. 27 этой части), т. е. (по схол. пол. 13 этой части) будем радоваться или печалиться из-за присутствия этой вещи; следовательно (по пред. пол.), мы будем стремиться делать все то, о чем воображаем, что люди любят его или смотрят на него с радостью и проч., – что и требовалось доказать.

Это стремление делать что-нибудь или воздерживаться от чего-нибудь по той одной причине, чтобы понравиться людям, называется честолюбием , особенно когда мы так сильно стремимся понравиться толпе, что делаем некоторые вещи или избегаем их даже во вред себе и другому; в других же случаях это обыкновенно называют гуманностью. Далее, радость, с какою мы воображаем действие другого, которым он стремится понравиться нам, я называю похвалою; печаль же, с которой мы отвращаемся от его действия, я называю порицанием.

Если кто-нибудь сделал нечто такое, что, как он воображает, причиняет другим радость, то он сам будет испытывать радость, сопровождающуюся идеей его самого как причины или будет созерцать самого себя с радостью. Если же, напротив, он сделал нечто такое, что, как он воображает, причиняет другим печаль, то он будет созерцать и себя самого с печалью.

Кто воображает, что он причиняет другим радость или печаль, тот по тому самому (по пол. 27 этой части) сам будет испытывать радость или печаль. Но так как человек (по пол. 19 и 23 части 2) сознает себя посредством впечатлений, которыми определяется к деятельности, то, следовательно, тот, кто сделал нечто такое, что как он воображает, причиняет другим радость, и сам будет испытывать радость с сознанием себя как причины, или сам себя будет созерцать вместе с радостью, и наоборот, – что и требовалось доказать.

Так как любовь (по схол. пол. 13 этой части) есть радость, сопровождаемая идеей внешней причины, а ненависть есть печаль, также сопровождаемая идеей внешней причины, то эти радость и печаль будут видами любви и ненависти. Но так как любовь и ненависть относятся к внешним предметам, то мы будем обозначать эти аффекты другими названиями; именно радость, сопровождаемую идеей внешней причины, будем называть славой, а печаль, противоположную ей, стыдом; это в том случае, когда радость и печаль происходят оттого, что человек думает, что его хвалят или порицают. В других случаях радость, сопровождаемую идеей внешней причины, я буду называть успокоением в самом себе, а печаль, противоположную ей, раскаянием. Затем, так как (по короля, пол. 17 части 2) бывает, что радость, которую кто-либо, по его мнению, причиняет другим, является только воображаемой и (по пол. 25 этой части) так как каждый стремится воображать о себе все то, что, как он считает, причиняет ему радость, то легко может быть, что славолюбивый станет гордым и вообразит, что он всем приятен, тогда как он всем в тягость.

Если мы вообразим, что кто-нибудь любит, желает или ненавидит что-нибудь, что мы сами любим, чего желаем или что ненавидим, то мы вследствие этого тем постояннее будем любить вещь, и проч. Если же мы вообразим, что они питают отвращение к тому, что мы любим, или наоборот, тогда в нас произойдет колебание души.

По тому одному, что мы воображаем, что кто-нибудь любит что-нибудь, и мы будем любить то же самое (по пол. 27 этой части). Но предположим, что и без того мы уже любим это, тогда, следовательно, к любви присоединяется новая причина, которая поддерживает ее; и потому то, что мы любим, мы будем любить еще постояннее. Затем, на том основании, что кто-нибудь чувствует отвращение к чему-нибудь, и мы тоже будем чувствовать к этому отвращение (по тому же пол.). Но если предположить, что мы в то же время любим это, то отсюда в одно и то же время мы будем любить это и чувствовать отвращение к нему или (по схол. пол. 17 этой части) в нас будет колебание души, – что и требовалось доказать.