Роберт Стивенсон - Собрание сочинений в пяти томах. Том 5. Сент-Ив. Стихи и баллады

— Добрый вечер, кузен! Я узнал из газет, что вы осчастливили Эдинбург своим присутствием, — сказал я.

— Да, я остановился у Дамрека, но вы, дорогой Энн, еще не доставили мне удовольствия своим визитом.

— Я полагал, что вы стремитесь любезно меня опередить, — сказал я. — Так, значит, здесь мы встретились случайно?

— Нет, отчего же! По правде говоря, секретарь бального комитета позволил мне нынче днем заглянуть в список приглашенных. Видите ли, кузен, я до крайности разборчив и люблю заранее знать, не рискую ли оказаться в неподходящей компании.

Какой же я осел! Опасность эта была так очевидна, а я о ней и не подумал!

— Я как будто видел на улице одного из ваших новых приятелей.

Мой кузен поглядел на меня и самодовольно рассмеялся.

— Да, пришлось мне за вами погоняться, любезный мой Энн. Вы обладаете удивительной способностью петлять, как заяц. И, право, я, кажется, начинаю вас понимать, — докончил он, окидывая Флору наглым взглядом.

Его-то можно было бы разыскать без труда, учуяв по запаху! От него так и разило духами.

— Представьте же меня, mon brave. [64] Здесь: мой дорогой (франц.) .

— Скорее пусть меня расстреляют.

— Сдается мне, честь эту оказывают только солдатам, — словно бы раздумчиво молвил он.

— Во всяком случае, эта честь не распространяется на... — Я прикусил язык. Верх брал Ален, а если уж проигрывать, то с достоинством. — Сейчас начнется контрданс, — продолжал я. — Найдите себе даму, и я обещаю танцевать с вами vis-à-vis.

— В хладнокровии вам не откажешь, кузен.

Он поклонился и пошел разыскивать распорядителя бала. Я подал руку Флоре.

— Ну, как вам понравился Ален? — спросил я.

— Он красивый мужчина, — отвечала она. — Ежели бы ваш дядюшка обошелся с ним иначе, мне кажется...

— А мне кажется, что ни одна женщина на свете не может отличить настоящего джентльмена от учителя танцев! Две-три красивые позы — и вы уже обмануты. Дорогая моя, что вы в нем нашли?!

Флора молчала. Теперь-то я знаю, почему она тогда промолчала. Представьте, оказывается, то же самое сказал ей как-то этот болван Шевеникс обо мне!

Дверь была совсем рядом; когда мы проходили мимо, я мельком глянул в прихожую. Как и следовало ожидать, у выхода на лестницу стоял мой старый знакомец в молескиновом жилете и разговаривал со своим сообщником, еще более уродливым, чем он сам, — рыжим долговязым негодяем в сером.

Итак, я очутился в западне. Оборотясь, я поймал устремленный на меня из толпы взгляд Алена и его злорадную усмешку. Даму он себе уже нашел — то была ни много ни мало леди Фрейзер в лиловой тафте и с бриллиантовой диадемой.

Казалось, для меня все было кончено, но, сам не знаю отчего, я вдруг воспрянул духом, более того, возликовал. Заверяю вас, я вывел Флору на середину залы с веселостью, быть может, в этих обстоятельствах противоестественной, однако же отнюдь не напускной. Это можно бы назвать веселостью обреченного на смерть. Как говорится в песне — не помню, знал ли я ее тогда или прочитал позднее в одной из книг моей жены, да это и неважно —

не помню уж, что там дальше. Оркестр играл, я танцевал, а мой кузен следил за мною с угрюмым одобрением. В кадрили есть одна нелепая фигура — кажется, она называется La pastourelle — кавалер держит за руки двух дам и быстро водит их взад и вперед (совсем как тот англичанин из анекдота, который выставлял напоказ в Смитфилде двух своих жен, чтобы повыгоднее их продать), а второй танцор в это время то выходит вперед, то отступает, руки у него болтаются точно неживые и вид такой, словно он и рад бы купить этих жен, да не решается.

Я с вызовом улыбался Алену, покуда он пятился, отступая пред нами, а едва танец окончился, он под каким-то предлогом покинул леди Фрейзер и поспешил в прихожую, чтобы убедиться, что его ищейки на посту.

Я смеясь опустился на стул подле Флоры.

— Энн, кто там на лестнице? — прошептала она.

— Два сыщика.

Видели ли вы когда-нибудь голубку, попавшую в силки?

— Черный ход! — подсказала она.

— За ним, разумеется, тоже следят. Но проверим на всякий случай.

Я вышел в гостиную, где подавали чай, и подозвал лакея. Сторожит ли кто-нибудь черный ход? Этого он не знает. А быть может, за гинею он потрудится узнать? Лакей вышел и мигом вернулся. Да, там стоит полицейский.