Изборник

А еще пакостили бесы в доме, где братия хлебы пекла: то муку рассыпали, то разливали закваску для печения хлеба, и много других разных пакостей творили. Тогда пришел старший пекарь и рассказал блаженному Феодосию о проделках нечистых бесов. Он же, надеясь, что получит от бога власть над ними, отправился вечером в дом тот и, запершись, остался там до заутрени, молясь. И с того времени, заклятием преподобного и молитвой, не могли появляться на том месте бесы и творить пакости.

Имѣяше же обычаи сиць великыи отьць нашь Феодосии, яко же по вся нощи обиходити ему келиѣ мниховы вьсѣ, хотя увѣдѣти когождо ихъ, како житие. Егда бо услышааше кого молитву творяща, ти тъгда ставъ прославяше о немь бога, егда же пакы кого слышааше бесѣдующа дъва ли или трие съшедъшеся въкупѣ, то же ту, ударивъ своею рукою въ двьри ти, тако отхожааше, назнаменавъ тѣмь свои приходъ. Таче въ утрѣи дьнь призъвавъ я́, нъ не ту абие обличааше ихъ, нъ яко же издалеча притъчами нагоня, глаголааше къ нимъ, хотя увѣдѣти, еже къ богу тъщание ихъ. Аще бо будяше братъ льгъкъмь сьрьдьцьмь и теплъ на любьвь божию, то сии, въскорѣ разумѣвъ свою вину, падъ, поклоняшеся, прощения прося отъ него прияти. Аще ли будяше пакы братъ омрачениемь бѣсовьскымь сьрьдьце покръвено имыи, то сии станяше, мьня, яко о иномь бесѣдують, самъ чистъ ся творя, дондеже блаженыи обличашеть и́, и епитимиею того утвьрдяше, и отъпустяше. И тако вься прилѣжьно учааше молитися къ господу и не бесѣдовати ни къ кому же по павечерьнии молитвѣ, и не преходити отъ келиѣ въ келию, нъ въ своей келии бога молити, яко же кто можеть и рукама же своима дѣлати по вся дьни, псалмы Давыдовы въ устѣхъ своихъ имуще…

Великий отец наш Феодосий имел обыкновение каждую ночь обходить все монашеские кельи, желая узнать, как проводят монахи время. Если услышит, как кто-то молится, то и сам остановится и прославит бога, а если, напротив, услышит, что кто-либо беседует, собравшись вдвоем или втроем в келье, то он тогда стукнет к ним в дверь, дав знать о своем приходе, и отойдет. А наутро, призвав их к себе, не начинал тут же обличать, а заводил разговор издали, с притчами и намеками, чтобы увидеть, какова же их приверженность к богу. Если брат бывал чист сердцем и искренен в любви своей к богу, то такой, скоро поняв свою вину, падал ниц и, поклонившись, просил прощения. А бывало, что у иного брата сердце покрыто дьявольской коростой, то такой стоит, думая будто о другом говорят, и не чувствует себя виновным, пока блаженный не обличит его и не отпустит, утвердив епитимьей его. Вот так постоянно учил он молиться богу, и не беседовать ни с кем после вечерней молитвы, и не бродить из кельи в келью, а в своей келье молиться богу, а если кто может — ремеслом каким-либо заниматься, распевая при этом псалмы Давидовы…

Бѣаше бо по истинѣ человѣкъ божии, свѣтило, въ вьсемь мирѣ видимое и просиявъшее всемь чьрноризьцемъ съмѣренъмь, съмыслъмь и послушаниемь, и прочиими труды подвизаяся, дѣлая по вся дьни, не дада рукама своима ни ногама покоя. Еще же и въ пещьницю часто исхожааше и съ пекущими веселяшеся духъмь, тѣсто мѣшааше и хлѣбы пека. Бѣаше бо, и преже рѣхъ, крѣпъкъ тѣлъмь и сильнъ. Вься же стражющая бѣ уча и укрѣпляя и утѣшая, никако же раслабѣти въ дѣлѣхъ своихъ.

Был же Феодосий поистине человек божий, светило всему миру видимое и всем черноризцам сияющее: смирением, и разумом, и покорностью, и прочим подвижничеством; все дни трудясь, не давал он ни рукам, ни ногам своим покоя. Часто ходил он в пекарню — с радостью помогал пекарям месить тесто или выпекать хлебы. Он ведь был, как сказано прежде, телом крепок и силен. А страждущих всех наставлял, укреплял и утешал, чтобы не знали усталости в своих делах.

Въ единъ же от дьнии хотящемъ имъ праздьникъ творити святыя богородица, и водѣ не сущи, преже же намѣненууму Феодору, сущю тъгда келарю, иже и многаа ми съповѣда о преславьнѣмь мужи семь. Тъ же шедъ повѣда блаженууму отьцю нашему Феодосию, яко нѣсть къто воды нося. То же блаженыи, съ спѣхъмь въставъ, начатъ воду носити отъ кладязя. И се единъ отъ братия видѣвы и́ воду носяща и, скоро шедъ, възвѣсти нѣколику братии, иже и́, съ тъщаниемь притекъше, наносиша воды до избытъка. И се же пакы дръвомъ нѣколи приготованомъ не сущемъ на потребу варения, шедъ же келарь Феодоръ къ блаженууму Феодосию глаголя, яко да повелиши единому от братия, сущюуму праздьну, да въшедъ приготовить дръва, еже на потребу. То же блаженыи отъвѣща ему: «То се азъ праздьнъ есмь, и се поиду». Таче повелѣ на трапезу братии ити, бѣ бо годъ обѣду, самъ же, възьмь сѣчиво, нача сѣчи дръва. И се по отъядении излѣзъше братия ти, видѣша преподобьнааго игумена своего сѣкуща дръва и тако тружающася. И възятъ къждо сѣчиво свое, таже тако приготоваша дръва, яко же тѣмь довольномъ имъ быти на многы дьни.