Изборник

В год 6505 (997). Когда Владимир пошел к Новгороду за северными воинами против печенегов, — так как была в это время беспрерывная великая война, — узнали печенеги, что нет тут князя, пришли и стали под Белгородом. И не давали выйти из города, и начался в городе голод сильный, и не мог Владимир помочь, так как не было у него воинов, а печенегов было многое множество. И затянулась осада города, и был сильный голод. И собрали вече в городе и сказали: «Вот уже скоро умрем от голода, а помощи нет от князя. Разве лучше нам так умереть? — сдадимся печенегам — кого пусть в живых оставят, а кого умертвят; все равно помираем от голода». И так порешили на вече. Один старец, который не был на том вече, спросил: «Зачем было вече?» И поведали ему люди, что завтра хотят они сдаться печенегам. Услышав об этом, послал он за городскими старейшинами и сказал им: «Слышал, что хотите сдаться печенегам». Они же ответили: «Не стерпят люди голода». И сказал им: «Послушайте меня, не сдавайтесь еще три дня и сделайте то, что я вам велю». Они же с радостью обещали послушаться. И сказал им: «Соберите хоть по горсти овса, пшеницы или отрубей». Они же радостно пошли и собрали. И повелел женщинам сделать болтушку, из чего кисель варят, и велел выкопать колодец и вставить в него кадку и налить ее болтушкой. И велел выкопать другой колодец и вставить в него кадку, и велел поискать меду. Они же пошли и взяли лукошко меду, которое было спрятано в княжеской медуше. И приказал сделать из него пресладкую сыту и вылить в кадку в другом колодце. На следующий же день повелел он послать за печенегами. И сказали горожане, придя к печенегам: «Возьмите от нас заложников, а сами войдите человек с десять в город, чтобы посмотреть, что творится в городе нашем». Печенеги же обрадовались, подумав, что хотят им сдаться, взяли заложников, а сами выбрали лучших мужей в своих родах и послали в город, чтобы проведали, что делается в городе. И пришли они в город, и сказали им люди: «Зачем губите себя? Разве можете перестоять нас? Если будете стоять и десять лет, то что сделаете нам? Ибо имеем мы пищу от земли. Если не верите, то посмотрите своими глазами». И привели их к колодцу, где была болтушка, и почерпнули ведром и вылили в лотки. И когда сварили кисель, взяли его, и пришли с ними к другому колодцу, и почерпнули сыты из колодца, и стали есть сперва сами, а потом и печенеги. И удивились те и сказали: «Не поверят нам князи наши, если не отведают сами». Люди же налили им корчагу кисельного раствора и сыты из колодца и дали печенегам. Они же, вернувшись, поведали все, что было. И, сварив, ели князья печенежские и дивились. И, взяв своих заложников, а белгородских отпустив, поднялись и пошли от города восвояси.

В лѣто 6579… Бывши бо единою скудости в Ростовьстѣй области, встаста два волъхва от Ярославля, глаголюща, яко «Вѣ свѣвѣ, кто обилье держить». И поидоста по Волзѣ, кдѣ приидуча в погостъ, ту же нарекаста лучьшиѣ жены, глаголюща, яко си жито держить, а си медъ, а си рыбы, а си скору. И привожаху к нима сестры своя, матере и жены своя. Она же в мечтѣ прорѣзавша за плечемь, вынимаста любо жито, любо рыбу, и убивашета многы жены, и имѣнье ихъ отъимашета собѣ. И придоста на Бѣлоозеро, и бѣ у нею людий инѣхъ 300. В се же время приключися прити от Святослава дань емлющю Яневи, сыну Вышатину; повѣдаша ему бѣлозерци, яко два кудесника избила уже многы жены по Волъзѣ и по Шекснѣ, и пришла еста сѣмо. Ян же, испытавъ, чья еста смерда, и увѣдѣвъ, яко своего князя, пославъ к нимъ, иже около ею суть, рече имъ: «Выдайте волхва та сѣмо, яко смерда еста моя и моего князя». Они же сего не послушаша. Янь же поиде сам безъ оружья, и рѣша ему отроци его: «Не ходи безъ оружья, осоромять тя». Он же повелѣ взяти оружья отрокомъ, и бѣста 12 отрока с нимь, и поиде к ним к лѣсу. Они же сташа исполчившеся противу. Яневи же идущю с топорцем, выступиша от них 3 мужи, придоша къ Яневи, рекуще ему: «Вида идеши на смерть, не ходи». Оному повелѣвшю бити я́, к прочимъ же поиде. Они же сунушася на Яня, единъ грѣшися Яня топором. Янь же оборотя топоръ удари и́ тыльемь, повелѣ отроком сѣчи я́. Они же бѣжаша в лѣсъ, убита же ту попина Янева. Янь же, вшедъ в град к бѣлозерцем, рече имъ: «Аще не имете волхву сею, не иду от васъ и за лѣто». Бѣлозерци же шедше яша я́, и приведоша я́ къ Яневи. И рече има: «Что ради ногубиста толико человѣкъ?» Онѣма же рекшема, яко «Ти держать обилье, да аще истребивѣ сихъ, будеть гобино; аще ли хощеши, то предъ тобою вынемѣве жито, ли рыбу, ли и́но что». Янь же рече: «По истинѣ лжа то; створилъ богъ человѣка от землѣ, сставленъ костьми и жылами от крове; нѣсть в немъ ничто же и не вѣсть никто же, но токъмо единъ богъ вѣсть». Она же рекоста: «Вѣ вѣвѣ, како есть человѣкъ створенъ». Он же рече: «Како?» Она же рекоста: «Бог мывъея въ мовници и вспотивъея, отерся вѣхтемъ, и верже с небесе на землю. И распрѣся сотона с богомь, кому в немь створити человѣка. И створи дьяволъ человѣка, а богъ душу во нь вложи. Тѣм же, аще умреть человѣкъ, в землю идеть тѣло, а душа к богу». Рече има Янь: «Поистинѣ прельстилъ вас есть бѣсъ; коему богу вѣруета?» Она же рекоста: «Антихресту». Он же рече има: «То кдѣ есть?» Она же рекоста: «Сѣдить в безднѣ». Рече има Янь: «Какый то богъ, сѣдя в безднѣ? То есть бѣсъ, а богъ есть на небеси, сѣдяй на престолѣ, славим от ангелъ, иже престоять ему со страхом, не могуще на нь зрѣти. Сих бо ангелъ сверженъ бысть, его же вы глаголета антихрест, за величанье его низъверженъ бысть с небесе, и есть в безднѣ яко же то вы глаголета, жда, егда придеть богъ с небесе. Сего имъ антихреста свяжеть узами и посадить и́, емъ его, с слугами его и иже к нему вѣрують. Вама же и сде муку прияти от мене, и по смерти тамо». Онѣма же рекшема: «Нама бози повѣдають, не можеши нама створити ничто же». Он же рече има: «Лжють вама бози». Она же рекоста: «Нама стати пред Святославомь, а ты не можеши створити ничто же». Янь же повелѣ, бити я́ и поторгати брадѣ ею́. Сима же тепенома и брадѣ ею поторганѣ проскѣпомъ, рече и́ма Янь: «Что вама бози молвять?» Онѣма же рекшема: «Стати нам пред Святославом». И повелѣ Янь вложити рубль въ уста 52има и привязати я́ къ упругу, и пусти пред собою въ лодьѣ, и самъ по них иде. Сташа на устьи Шексны, и рече има Янь: «Что вам бози молвять?» Она же рѣста: «Сице нама бози молвять, не быти нама живымъ от тобе». И рече има Янь: «То ти вама право повѣдали». Она же рекоста: «Но аще на́ пустиши, много ти добра будеть; аще ли наю погубивши, многу печаль приимеши и зло». Он же рече има: «Аще ваю пущю, то зло ми будеть от бога; аще ль вас погублю, то мзда ми будеть». И рече Янь повозником: «Ци кому вас кто родинъ убьенъ от сею?» Они же рѣша: «Мнѣ мати, другому сестра, иному роженье». Онъ же рече имъ: «Мьстите своихъ». Они же поимше, убита я́ и повѣсиша я́ на дубѣ: отмьстье приимша от бога по правдѣ. Яневи же идущю домови, а другую нощь медведь възлѣзъ, угрызъ ею́ и снѣсть. И тако погыбнуста наущеньемь бѣсовьскым, инѣмъ ведуща, а своеа пагубы не вѣдуче. Аще ли быста вѣдала, то не быста пришла на мѣсто се, иде же ятома има быти; аще ли и ята быста, то почто глаголаста: «Не умрети нама», оному мыслящю убити я́? Но се есть бѣсовьское наученье; бѣси бо не вѣдять мысли человѣчьскыя, но влагають помыслъ въ человѣка, тайны не сведуще. Богъ единъ свѣсть помышленья человѣчьская, бѣси же не свѣдають ничто же; суть бо немощни и худи взоромь. …