Фредерик Бегбедер - Воспоминания необразумившегося молодого человека

Список затронутых в дороге тем разговоров: непомерные цены на пиво в поездах; последний роман Сан-Антонио (Торт с волосами на заказ), ненависть к рекламе и к тем, кто ее делает; кто с кем спит; последний фильм Феллини; Виктория (Да что ты? Между вами все кончено?); придурки, которые выбрасывают колбасную шкурку; пять десятков женских сисек; кто кого бросил; творчество Кнута Гамсуна; ненависть к парням, которые носят теннисные носки вне корта; наши покойные приятели; наши женатые приятели; наши приятели, ставшие отцами; Анна (Кто такая? Мы ее уже видели?); ненависть к Магритту, Бюффе, Вазарели и Сезару; самоубийство; убийство; ближайшие праздники; Казанова; Дон Жуан; Роже Вадим; девушки, которые никогда не красятся; те, что красятся слишком много; кушаки для смокингов; греческие сандвичи на улице Сен-Дени; «Жизнь — это карнавал / А мир — огромный бал / В котором мы без устали кружимся / Под масками скрывая лица» (ария Жоржа Гетари в оперетте «Господин Карнавал» Фредерика Дарда); «Травиата»; рэп; травка; джин-тоник; Gin Rummy; джинсы с дырками; большие сиськи; Южная Америка; залив Рио; Стен Гетц; кабриолеты; определение алкоголя в крови у водителей; бал в Вене; тема «Вальмон is back»; требование в приглашении явиться в костюме XVIII века; пять сотен гостей в замке Розенбург в двадцати минутах к югу от города, и к тому же хозяева бала — французы!

Смертельно пьяные, мы выходим из поезда через четверть часа после его прибытия на венский вокзал. Бродим по городу в поисках гостиницы. Пугаем своим видом местных жителей. Мы превратились в хулиганов при галстуках, это звучит даже лучше, чем глумливые паяцы в штанах. Заскакиваем в автобус in petto, sine die и manu militari. Жан-Жорж засыпает на коленях какой-то пожилой фрау, прокричав «Хайль Курт Вальдхайм!», и нас тут же выкидывают из автобуса a priori, ipso facto и ex abrupto. Жан-Жоржу достается все сполна. У многих из нас (у меня в том числе) возникает желание его отчихвостить. Но ему повезло: для этого у нас слишком болит голова. Кратко перечислим остальные события: такси, гостиница, ванна, аспирин, переодевание, такси, приезд на бал. В жалком состоянии, зато при костюме.

Мне все понравилось в Вене. Особенно щиколотки Анны, так некстати оставшиеся в Париже. Тем не менее этот костюмированный бал оказался эффективным лекарством от меланхолии. Надо сказать, он начался с доброго предзнаменования, поскольку нас пропустили туда без всяких вопросов: было ли это свидетельством нашего незаурядного знания света или же поблажкой в счет взятых напрокат костюмов? Пригласительный билет требовал явиться в костюме вольнодумца века Просвещения; мы подчинились этому требованию неукоснительно (хотя и не беспрекословно).

Я чувствовал себя в ударе, хотя мои движения были несколько скованны из-за пышных жабо и напудренных париков. Хочешь быть вольнодумцем — придется терпеть.

Хорош ли праздник, видно уже с порога. Сколько раз мне хотелось удрать, едва переступив порог какой-нибудь унылой гостиной, от которой за версту веяло грядущим провалом? Интуиция никогда еще меня не подводила; потом, в течение вечера, я без конца жалел, что лицемерно подавил в себе этот хороший рефлекс, выслушивая, как все это сборище светских неудачников (social flop) перебрасываются никому кроме них не понятными шуточками (private jokes) и без конца сыплют в разговорах именами знаменитостей (name dropping pushy). Англичане придумали замечательные названия для всего этого идиотизма.

Венский бал поражал вас с первого взгляда. Фасад замка был освещен огнями свечей, и весь парк мерцал миллионами сверкающих точек. При входе вас встречал струнный квартет, и вы шагали в такт приятного моцартовского аллегро. Все гости были наряжены в пышные костюмы. Там были Людовик XVI с Марией-Антуанеттой, и — как и в те далекие времена — они были врозь. Если не считать нескольких досадных анахронизмов (где-то в уголке стоял Ришелье, набивая рот печеньем, а Наполеон Бонапарт даже не смел высовываться), можно было действительно подумать, будто вы перенеслись на два века назад. Поскольку я, к сожалению, не застал при своей жизни ту эпоху, все это скорее напоминало мне некоторые фильмы Милоша Формана. Народ охотно играл в эту игру, а некоторые даже пытались говорить на старофранцузском, используя выражения типа: «Мессир, сие празднество доставляет мне немалое удовольствие» или: «Душа моя, вы разжигаете огонь в моем сердце, и я имею намерение впредь вас оттрахать», — выражения, придававшие этой картине нарочитое, если можно так сказать, правдоподобие. Повсюду видны были лишь сцены возлияний и грязного разврата, красное вино пилось бочками наперегонки, устраивались едальные баталии (перепела, хоть и зажаренные под эстрагоном, продолжали летать) и догонялки с маркизами вокруг столов и по кустам.