Рене Баржавель - Девушки и единорог

Китти, с набитым ртом, смутилась и помотала головой.

Сэр Джон взял еще один бокал шампанского. Он увидел Китти такой, какой никогда ее не видел. Немного полновата, бедняжка. Но красивые плечи, великолепная кожа. И такая ласковая. Элен уехала. Надеюсь, Амбруаз окажется. Надеюсь, но и тревожусь. Мне кажется, он мог бы быть и поумнее. Мужчина, который хочет сделать женщину счастливой, должен быть достаточно интеллигентным. Одной любви недостаточно. Но она необходима. Счастлива ли Гарриэтта?.. Кстати, где она? А Элен?.. Да, она ведь уехала. Гарриэтта!..

Поставив на стол бокал, он отправился на поиски жены, к которой неожиданно почувствовал большую нежность, испугавшись ее одиночества. Пробиваясь сквозь толпу, он краем глаза замечал кружившиеся в вальсе фигуры в разноцветных платьях — небесно-голубых, соломенно-желтых, бледно-зеленых, розовых, белых… Увидев жену, он остановился.

Леди Гарриэтта сидела в группе дам, энергично работавших веерами и непрерывно болтавших. Заметив приближающегося мужа, она ласково улыбнулась ему. Он помахал ей в ответ рукой, потом машинально нащупал единорогов на цепочке и погладил их. Затем вернулся к буфету.

Джейн танцевала. Она была в восторге и одновременно сильно разочарована. Да, она не пропустила ни одного танца, но ее партнерами при этом были только пожилые мужчины.

Элис, в конце концов согласившаяся побывать на балу, осталась в своем черном платье. Умиротворенная, счастливая, она стояла у окна в небольшой пустой комнате, смотрела на ночь и слышала Бога. Она внимала доносившимся как будто издалека звукам вальса, но они казались ей эхом всемирного круговорота Творения. Каждый звук был для нее гласом Божьим.

Леди Августа решительно направилась через зал к белой бородке Симсона. Ей показалось, что сквозь музыку и разговоры гостей она услышала нечто странное. Ее могучие плечи белели над платьем из зеленой тафты, издававшей при каждом ее движении шум, похожий на шум ветвей, сотрясаемых ветром. Декольте с трудом сохраняло порядок на ее груди, несмотря на корсет.

— Симсон! Что происходит? Я же сказала: фейерверк будет в полночь!

Но она уже поняла, что дело было не в фейерверке.

Гризельда увидела вспышки выстрелов раньше, чем услышала их. Потом она услышала вопли раненых и крики фениев, устремившихся к сараю.

Она вскрикнула и изо всех сил вцепилась в руку Генри.

— Не стоит оставаться здесь! — И он попытался отвести ее от окна.

Гризельда оттолкнула его:

— Пустите меня!

Она дрожала от возбуждения. У нее на глазах происходило нечто невероятное. Слышались крики, ругательства, удары по дереву, новые выстрелы.

В это время гости, услышавшие стрельбу, перестали танцевать и столпились возле окон. Оркестр, представленный роялем, тремя скрипками и одной виолончелью, продолжал играть. Звуки вальса, вылетавшие из окон над головами и обнаженными плечами, кружились в ночи, смешиваясь с выстрелами и стонами раненых. Только одна пара продолжала танцевать: женщина в белом платье и мужчина в синем фраке. Это были Джейн и сэр Росс Баттерфорд. Ему было пятьдесят девять лет, и он был холостяком. И еще он был глуховат на оба уха. Он все время пялился на Джейн и непрерывно молол языком. Танцевал он так, словно проглотил аршин. Со стороны казалось, что он танцует, держа в руках конфетку. И очень хочет съесть ее.

Троим полицейским удалось укрыться в сарае, но фении атаковали со всех сторон, проникая в сарай через задние ворота, через курятник, через проем для сена. Их было много, и они хорошо знали, что найдут в сарае самое нужное для них — ящики с оружием и боеприпасами.

Они знали потому, что капитан Фергюсон сознательно поделился этой важной информацией сначала с леди Августой, а потом с сэром Лайонелем, постаравшись, чтобы слуги-ирландцы могли услышать его. Он рассчитывал, что среди слуг наверняка найдется кто-нибудь, связанный с фениями, и он обязательно предупредит их.

Фении так нуждались в оружии… А тут столько необходимого для них остается на ночь под охраной нескольких человек. Они просто не могли не воспользоваться такой благоприятной ситуацией.

Капитан рассчитывал, что он сможет захватить лучших бойцов противника, может быть, даже их вождя. Он не сомневался, что руководитель повстанцев обязательно будет сам командовать такой важной операцией.

Фергюсон хорошо представлял, что мало рассказать о находящемся в сарае снаряжении. Он даже постарался показать его, приказав охранникам заниматься чисткой и смазкой новых ружей на открытом воздухе, на глазах всех любопытных. Это действительно были ружья нового образца, снабженные зарядным устройством на три патрона. Но с такими ружьями в сарае имелся только один ящик; остальные ящики были пустые. И капитан надеялся, что мятежники не успеют воспользоваться новым оружием, так как собирался быстро уничтожить их или взять в плен. Таким образом он рассчитывал окончательно покончить с мятежом в графстве Донегол. Подобные расчеты характерны для профессиональных военных, для которых мятежники значат не больше, чем гирьки на чаше весов. И капитан Фергюсон действовал очень решительно, с размахом генерала.