Марк Твен - Собрание сочинений в 12 томах. Том 2. Налегке

Дорогой сэр! К сожалению, мне не удалось до конца разобрать Ваше любезное письмо. Мне трудно поверить, сэр, будто бы «репа смягчает страсти», — во всяком случае, изучение репы и наблюдения над нею не способствуют этому, ибо именно подобное занятие и отравило сознание нашего юного друга, одновременно подточив и физические его силы. Если же верно, что репа смягчает страсти, не будете ли Вы так любезны и не сообщите ли, в каком виде ее следует принимать? Должен далее заметить, что Вы утверждаете, будто «необходимо указать причины», а между тем сами их не указываете.

Совершенно неосновательно Вы, по-видимому, приписываете мне корыстные — чтобы не сказать больше — мотивы в этом деле. Уверяю Вас, дорогой сэр, что если Вам и показалось, что я «пристаю к вдове», то это чистое недоразумение, которое, я надеюсь, мне удастся аннулировать в Ваших глазах. Я никоим образом не повинен в той роли, которую мне приходится сейчас играть. Она сама просила меня написать Вам. Я не думал приставать к ней, я, если хотите знать, почти и незнаком с ней. Да и вообще не имею обыкновения приставать к людям. Стремлюсь жить себе скромненько, по возможности праведно, никому не причинять вреда, и никогда не позволил бы себе, например, намеков на чужой счет. Что «до ее мужа и его имущества», у меня хватает своего имущества, во всяком случае обойдусь без чужого, — не в моих правилах вынюхивать, где чье имущество «аннулировано». Однако неужели Вам не ясно, что, поскольку женщина эта — вдова, у нее не может быть никакого «мужа»? Он умер или, во всяком случае, прикинулся мертвым на своих похоронах. Поэтому никакие «грязь, купанье и т. д. и т. д.» не «выбьют из него дури» — если быть покойником, по-Вашему, «дурь». Заключительное же Ваше замечание столь же невежливо, сколь несправедливо; и если верить слухам, сэр, Вы могли бы применить его к себе с большим успехом и основанием.

Искренне Ваш

Прошло несколько дней, и мистер Грили сделал то, что ему следовало бы сделать с самого начала. Тогда все эти неприятности, недоразумения, недуги — как душевные, так и физические — не имели бы места. Короче говоря, он прислал копию, или, вернее, перевод со своего первого письма, сделанный рукой секретаря, чей почерк оказался вполне вразумительным. Тайна рассеялась, и я убедился, что все это время имел дело с человеком прекрасной души. Повторяю вам окончательный текст письма, в новом, усовершенствованном его разночтении:

(Перевод)

Картофель иногда удается культивировать как ползучее растение; репа сохраняет пассивность; причины указывать незачем. Сообщите вдове, что все усилия ее сына напрасны. Впрочем, с помощью правильной диеты, морских купаний и т. д. и т. д. возможно исцелить его от этого вздора. Итак, не волнуйтесь.

Ваш покорный слуга

Увы, джентльмены, было уже поздно. Да. Преступная халатность сделала свое дело — юного Бизли не стало. Душа его отлетела туда, где не царит тревога, где все желания исполняются, все цели достигаются. Беднягу похоронили, вложив ему по репе в каждую руку.

Так заключил свой рассказ Эриксон, после чего он снова впал в обычное свое состояние, принялся трясти головой, бормотать что-то себе под нос, позабыв об окружающем мире… Все стали расходиться, оставив его в одиночестве… Отчего же он все-таки сошел с ума, так никто и не сказал. Я как-то растерялся и позабыл спросить.

Бухта Кеалакекуа. — Смерть капитана Кука. — Памятник Куку. — Как он сделан. — На шхуне.

В четыре часа пополудни мы завершали наше приятное путешествие, спускаясь к морю по унылому и пустынному склону горы, образованной застывшей лавой. Лава эта накопилась за много веков. Огненные потоки один за другим скатывались по склонам гор, поднимая остров все выше и выше над морем. Ноздреватая лава полна пещер. Копать колодцы в этой почве бессмысленно: вода бы в ней не удержалась, — не говоря уже о том, что и воды в ней не найти. Таким образом, плантаторы здесь целиком зависят от цистерн.

Последнее извержение лавы происходило так давно, что живых свидетелей его не встретишь и среди стариков. В одном месте лава хлынула на кокосовую рощу и выжгла ее всю; там, где проходили стволы деревьев, в лаве сохранились цилиндрические отверстия, стенки их хранят следы отпечатков древесной коры; на местах, где в огненный ручей попадали деревья, в лаве запечатлелся точный оттиск каждого сучка, веточки, листа, даже самих плодов, — словно для того, чтобы грядущий охотник до курьезов природы мог впоследствии любоваться этими оттисками.