Лао Шэ - Сказители

У Тюфяка созрела идея. Если у Сюлянь есть деньги, то хорошо бы для начала пойти в лавочку и поесть, а потом уж разговаривать. А не то просто купить несколько мандаринов. Он знал место, где за пару медяков можно было купить целую кучу мандаринов, хватит на всю семью, могут и животы заболеть. А еще он знал одно хорошее место возле горы, где можно было спокойно посидеть и съесть эти мандарины.

Сюлянь попросила дядюшку проводить ее до дому, а то отец будет волноваться.

– Пусть поволнуется, – сказал Тюфяк. – Нечего возвращаться в это логово до начала спектакля! Если они посмеют тебя тронуть, я собственными руками разломаю весь театр. Пошли, купим мандаринов, насытим желудки, пройдемся, полюбуемся природой – вот идеи и появятся.

Военная обстановка ухудшалась. Пал Ханькоу. В провинцию Сычуань из северных районов страны и из районов, расположенных вдоль побережья, прибывали крупные партии беженцев. В городе, который и так был переполнен, людей становилось все больше и больше. Театральные дела Баоцина шли в гору. Его труппа, составленная целиком из артистов-беженцев, пользовалась большим успехом. Слушатели в основном представляли собой понаехавших отовсюду «людей из-за реки», и выступления труппы Баоцина соответствовали их вкусам. Любители сказов под барабан считали, что во всем городе только у Фан Баоцина можно отвести душу, насладиться народными сказами своих родных мест.

Провинция Сычуань – край благословенный. Здесь собирают богатые урожаи риса, сахарного тростника, фруктов, овощей, лекарственных трав, табака. Прожиточный минимум здесь ниже, чем в других местах. Вещи здесь дешевые, а заработки высокие. У Баоцина появились некоторые сбережения. Он намеревался скопить известную сумму н построить театр народного сказа. Если будет свой театр, он сможет создать школу по изучению искусства сказа, набрать несколько учеников. Театр и своя школа сказа – таково было сокровенное желание Баоцина. Если бы оно осуществилось, то исполнители наверняка могли бы гордиться тем, что ходили в школу искусства сказа Фан Баоцина и прошли у него курс обучения.

Как только Баоцин вспоминал о создании театра и школы, сердце его начинало учащенно биться. Однако, рассудив трезво, он приходил к выводу, что подобные идеи – это форменное сумасбродство, честолюбивые претензии и опасные мысли.

Он сразу становился нерешительным и начинал почесывать свою бритую голову. По правде говоря, таким честолюбивым планам не суждено было осуществиться. Еще Сюлянь... Если она... Он должен был хорошенько присматривать за ней, не расслабляясь ни на секунду. Он вздохнул. Лишь бы ничего не произошло с Сюлянь. Только в этом случае начатое им дело могло успешно развиваться.

В Чунцине наступил сезон туманов. С утра до вечера город был окутан серовато-белой мглой. Сказительские дела процветали. Представления шли ежедневно, и публика валила валом. Спасаясь от тягостного тумана, заходили послушать сказ и те, кто просто вышел погулять по улицам. Баоцин всегда остерегался воздушных налетов. Его семья уже достаточно натерпелась всякого, чтобы относиться к ним с полным безразличием. Он с тревогой думал о том, что в этой второй столице Китая более половины домов напоминают кучу сухого хвороста. Все построено из бамбуковых досок, тонких и ломких, как спичечный коробок: одна искра – и вспыхнет. Если загорится хоть один дом, через несколько часов возникнет огненное море.

Испугавшись тумана, японские самолеты перестали появляться над городом. Под защитой тумана, который иногда был настолько густым, что можно было столкнуться с идущим навстречу человеком, население города несколько успокоилось. Война как бы отошла на второй план. Жизнь возвращалась в свое русло. Можно было снова предаваться развлечениям, ходить в театры.

Благодаря туману в Сычуани очень быстро растут овощи. Ярко-зеленые, крупные и сочные. Баоцин такие видел впервые. Дела у него шли весьма успешно. Зал всегда был полон. Сюлянь становилась все более популярной, публика устраивала ей овации и вела себя пристойно. Откуда было взяться поводам для беспокойства у хозяина труппы? В сезон туманов дела шли прекрасно. Однако такой огромный спектакль, как война, продолжался непрерывно в масштабах всей страны.

У Циньчжу все было по-старому, голос ее оставался сиплым, одевалась она так же пестро и безвкусно, что по-прежнему нравилось мужчинам и влекло их на представления. Семейство Тан, как и прежде, открывало глаза только при виде денег и постоянно скандалило. Теперь они не часто ходили к Фанам, а если и приходили, то только по делу: либо за своей долей, либо желая выжать некоторую сумму сверх положенного. Баоцин видел их насквозь. Он не любил иметь неприятности, поэтому первым делом решил разобраться во всем сам, ибо взаимные подозрения рано или поздно могли привести к скандалу.