Лао Шэ - Сказители

Баоцин не осмеливался в открытую скандалить по этому поводу с женой. Да она никогда и не советовалась с ним насчет Сюлянь. Стоило ей напиться, как начинался крик: «Давай, бери ее! Можешь брать, но пусть это будет на твоей совести. Рано или поздно она все равно убежит с каким-нибудь вонючим прохвостом!»

Подобные слова заставляли Баоцина быть еще осмотрительнее и больше оберегать Сюлянь, а язык жены с каждым днем становился все безжалостнее...

Пароход пустел. Сюлянь хотелось сойти на берег, но она все не решалась. Она то сидела, то вставала, то теребила косички у себя на груди, то отбрасывала их за спину.

К тому же она боялась разбудить мать. Этого опасались и Баоцин, и Дафэн. Такое ответственное дело мог провернуть только Тюфяк. Однако его нужно было попросить – только таким образом выявлялась важность его персоны.

– Разбуди ее, – попросил Баоцин.

Тюфяк перестал стонать, напустил на себя важный вид. завернул рукава и разбудил сноху.

Тетушка Фан открыла глаза. Икнула пару раз. Узрев одним оком панораму города в горах, она тотчас же спросила: «Что это?»

– Чунцин, – ответил Тюфяк с апломбом.

– Вот это? – Дрожащими пальцами она указала на горы. – Мне туда не надо! Я хочу вернуться домой. – Она так схватила свой узелок, будто могла одним прыжком очутиться дома.

Все знали, что, если с ней спорить, она способна броситься головой в воду. А это вызовет такой переполох, что в течение нескольких часов вообще никто не сможет сойти на берег.

У Баоцина забегали глаза. Он никогда не признавался себе в том, что боится жены. Он еще помнил, как добивался ее руки, помнил первые два года после женитьбы. Он помнил, как всячески изощрялся, чтобы понравиться ей, чтобы завоевать ее благосклонность. Он оглядывался по сторонам, обдумывая, как бы без скандала уговорить ее спуститься на берег. В конце концов он повернулся и, обращаясь к Дафэн и Сюлянь, сказал:

– Вы хотите идти пешком или предпочи таете открытый паланкин?

– Я хочу поехать верхом на каштановой лошадке. Вот будет интересно! – ответила Сюлянь звонким голосом.

Тетушка Фан вмиг позабыла про узелок, с которым собиралась возвратиться домой, и, обернувшись к Сюлянь, завизжала:

– Не сметь! Верхом? Никто не поедет верхом!

– Ладно, ладно, – сказал Баоцин, которому только того и надо было. Он пошел вперед, прижимая к груди трехструнку. – Мы отправимся на открытых паланкинах. Давайте, садитесь.

Следуя за ним, и остальные сошли по сходням на берег. Тетушка еще продолжала говорить, что возвратится домой, но уже шла со всеми вместе. Ей было совершенно ясно: если она останется одна, ей вовек не вернуться обратно без чьей-либо помощи. К тому же она совершенно не знала, что представляет собой Чунцин.

Вся семья с трехстрункой, барабаном, большими и малыми узлами уселась на паланкинах, и носильщики двинулись вперед. Рикши, несшие носилки, медленно, шаг за шагом, с большим трудом взобрались на холм, через который шла дорога в город. Люди в паланкинах сидели тихо, озираясь по сторонам. Они боялись шелохнуться и лишь изредка потягивались, распрямляя затекшую поясницу. Впереди была опасная горная тропа, даже тетушка со страху затаила дыхание и притихла- Ей казалось, что стоит ‘лишь пошевелиться, как она полетит в пропасть.

Лишь Сюлянь ощущала радость. Она кричала, обращаясь к Дафэн:

– Погляди, мы как будто поднимаемся прямо на небо!

Дафэн вообще предпочитала молчать, но на этот раз раскрыла рот:

–Осторожней, сестричка. Люди говорят, чем выше заберешься, тем больнее будет падать!

Добравшись до вершины, все сошли с паланкинов. Тетушка Фан, хоть ее и донесли сюда, все равно не в состоянии была шагу ступить и чувствовала себя более утомленной, чем кули, которые ее несли. Усевшись на ступеньки, она ворчала, что хочет вернуться домой, что этот город на горах напугал ее до смерти. Как же она будет взбираться по этим ступеням, когда ей захочется выйти из дома?

Сюлянь с любопытством глядела на городские улицы, ее волновали новые впечатления. Высокие здания, автомобили, неоновые рекламы. Кто бы мог подумать, что в далеких горах может быть столько же модных штучек, как в Шанхае и Ханькоу!

Она подбежала к отцу:

– Папа, там наверняка есть хорошие гостиницы. Пойдем выберем.

Тетушка Фан, что ей ни толковали, наотрез отказалась идти дальше. К счастью, поблизости оказалась небольшая гостиница, и вопрос был более или менее утрясен. Она велела носильщикам внести вещи. Сюлянь недовольно скривила рот, но никто не решился перечить.