Лао Шэ: Сказители

При подходе к дому ее сознание вновь прояснилось. Что за дурацкие мысли! Если она сама не будет себя

унижать, то никто не сможет ее унизить. Возможно, она слишком слаба, молода и Малограмотна. Однако у нее есть еще силы и смелость. Она не боится стоять лицом к жизни. СюлЯнь вдруг подняла голову и посмотрела на небо. Счастье все же наступит. Ее наполнила решимость бороться за него и сделать все, чтобы иметь право называться счастливым человеком.

Она поцеловала дочь.

– Мама красивая? – спросила она.

Дочка заулыбалась и пробормотала:

– Мама, мама.

– Мама смелая?

– Мама!

– Мы с тобой сможем жить хорошо?

Та засмеялась:

– Мама!

– Мы с тобой вместе отправимся посмотреть мир, поедем в Нанкин, в Шанхай. Мама будет петь сказы и зарабатывать тебе деньги. Мама ничего не боится.

Вернувшись домой, она совсем успокоилась, и вся сияла от радости. Баоцин некоторое время внимательно следил за ней. Наверняка что-то увидела или снова влюбилась в кого-нибудь. Скорее на пароход, и чем быстрее, тем лучше.

И вот они снова в пути. На маленький пароходик набилась масса народу. Все было точь-в-точь как семь лет назад. На палубе груда вещей. Люди толкаются и поносят вся и всех, потому что не могут найти места, куда бы приткнуться. Никто не может добраться до ресторана, поэтому официанты вынуждены подносить еду туда, где стоят люди. Вся палуба измазана копотью. Дети плачут, старики проклинают все на свете.

Единственное, что было теперь по-иному, так это отсутствие страха у пассажиров. Война уже кончилась, и это было самое важное. Даже три ущелья на реке перестали казаться такими страшными. Каждый, кто был на пароходе, мечтал скорее добраться до трех ущелий, потому что оттуда было рукой подать до Ичана, а там уж и до дома недалеко.

Все находились в приподнятом настроении. Северяне думали о том, что скоро увидят огромную равнину вдоль реки Хуанхэ, почувствуют запах нагретого солнцем леса. Это их родина, их край. В местах, куда стремились попасть южане, уже все цвело, зеленели бамбуковые рощи. Люди пели песни, пили вино, веселились.

Однако Баоцин все же изменился и стал другим. Он уже не был таким ловким в движениях и живым, как семь лет назад. Время оставило на нем свою печать. На висках появилась седина, лицо похудело, глаза стали казаться еще больше, щеки ввалились. Но он по-прежнему старался как можно больше двигаться, разговаривал с пассажирами и даже рассказывал иногда пару-другую анекдотов. Он часто сидел на палубе и смотрел на Сюлянь с дочкой. Семь лет, а как будто прошла целая жизнь, сколько они принесли ему невзгод!

Ночью плыть через ущелья слишком опасно. Пароход причалил к самому подножию горы. На ее вершине расположился город Байдичэн. Все семейство Баоцина могло видеть его с парохода.

На следующий день рано утром капитан парохода объявил, что сломалась машина и на ее починку уйдет два дня.

А на третий день к вечеру подошел еще один пароход и пришвартовался поблизости, чтобы переждать ночь.

Баоцин пошел поглядеть на пароход. Большинство пассажиров готовились подняться на гору, чтобы осмотреть город. Баоцин уже был там днем раньше и потому остался внизу. Он довернулся и пошел обратно вдоль берега, медленно, заложив руки за спину, думая о чем-то своем.

Не пройдя и нескольких шагов, Баоцин почувствовал, что кто-то тронул его за плечо. Он обернулся и обомлел от радости. Перед ним стоял Мэн Лян, радостный, улыбающийся. Он сошел с только что причалившего парохода. Жутко похудевший, он был похож на скелет. Оказывается, его недавно выпустили.

– Победа, – сказал он, улыбаясь. – Поэтому они меня и выпустили. Вы спрашиваете, как я вышел, но мне кажется, важнее разобраться в том, как они меня туда упрятали.

Баоцин кивнул.

– Я так и не понял, почему они вас схватили, в чем ваша вина? Я хотел спасти вас, но никто не хотел говорить, куда вас девали.

– Я знаю. Друзья беспокоились обо мне, но теперь должны беспокоиться те, кто меня схватил и посадил в тюрьму... Дни их сочтены...

Они оба молчали. Баоцин думал о тех страданиях, с которыми столкнулся Мэн Лян. Спокойно текущая вода, аромат диких трав и чистое безоблачное небо развеяли беспокойство.

Баоцин хотел, чтобы Мэн Лян повидался с Сюлянь. Покраснев, он сказал Мэн Ляну, что у нее уже есть ребенок. Мэн Лян вовсе не был удивлен. Он сказал:

– Я погляжу на нее после. Несчастное существо. Она, как н я, тоже оказалась в тюрьме. Только я сидел в простой тюрьме, а она – в духовной.