Шарль Нодье - Сказки здравомыслящего насмешника

Термин «сказка» (фр. conte) требует некоторых пояснений. Французское слово conte многозначно и покрывает гораздо больше смысловых полей, чем русская «сказка». Конечно, contes — это, прежде всего, только что упомянутые сказки Перро или «Тысячи и одной ночи». Но это еще и contes Лафонтена — по сути дела, стихотворные новеллы, и contes Вольтера, которые принято переводить на русский как «повести»; во времена Нодье термином conte обозначали также просто новеллы [48] См.: Thérenty М.-Е. Mosaïques. Etre écrivain entre presse et roman (1829–1836). P., 2003. P. 328. . Сам Нодье тоже применял жанровое обозначение conte к текстам разного рода. Некоторые его contes — это рассказы о происшествиях реальных, хотя и кажущихся невероятными (сам Нодье называл их «подлинными фантастическими историями» [49] Рассуждение о разных типах фантастических историй открывает «сказку» «История Элен Жилле»; см.: Nodier Ch. Contes. P. 330–331. ), причем герой здесь зачастую — простак, юродивый, «идиот», который несведущ в делах «цивилизации», но зато умеет разговаривать с птицами или бабочками (одна из «сказок» 1830-х годов так и называется «Батист Монтобан, или Идиот»). Это простодушное и наивное существо не от мира сего, чудак — не только любимый персонаж Нодье, но, возможно, и идеальный его читатель, способный поверить в то, что читателю-позитивисту показалось бы диким и смешным. Однако все эти герои у Нодье, как правило, кончают плохо — либо гибнут, либо, как главный герой «Феи хлебных крошек» Мишель-плотник, попадают в лечебницу для душевнобольных.

Счастливый исход возможен только в таких «сказках», какие Нодье причислял к «выдуманным фантастическим историям» (их образцом он называет сказки Перро). В них все происходит совсем не так, как в жизни; в них нет места «двоемыслию» и лицемерию, в них белое — это белое, а черное — это черное, в них честный побеждает плута, а добро торжествует над злом. В этом смысле к сказкам относятся все старинные книги, написанные «слогом простым и ясным» и содержащие в себе «всю премудрость, всю философию, всю поэзию», — не только собственно волшебные сказки, но и рыцарские романы, и народные легенды, и даже путешествия Гулливера и Робинзона — одним словом, все те книги, какие нашел Бобовый Дар в своей волшебной библиотеке.

Однако сказки Нодье отнюдь не исчерпываются этим «первобытным» простодушием. Лучшие из них — сказки для взрослых, полные ехидных намеков, понятных только взрослым. Они написаны человеком, который живет в старую, изверившуюся эпоху и всегда помнит об этом. В них всегда есть место снижающей иронии, которая показывает, что Нодье сам не очень-то верит в свою патриархальную утопию и в возможность сказочного разрешения конфликтов. В этом смысле очень показательна последняя фраза сказки «Бобовый Дар и Душистая Горошинка»: «Так кончаются волшебные сказки»; ее можно понять и в том смысле, что все кончилось хорошо для героев сказки, и в том, куда менее оптимистическом, смысле, что сказки вообще кончаются и наступает совершенно несказочная жизнь, где подобное счастливое развитие событий невозможно.

Настоящий Нодье начинается там, где волк рассуждает о «насаждении среди окрестных волчьих племен священных оснований нравственности» и о подготовке волков к «зерноядной» диете, «каковая и является главной целью волчьего совершенствования», или там, где сказочная принцесса Душистая Горошинка внезапно цитирует циничный афоризм острослова XVIII века Шамфора: «Самая красивая девица в мире может дать только то, что имеет», или там, где Лис, влюбленный в Курицу, говорит о своей любви словами заглавного героя трагического романа Б. Констана «Адольф», — то есть там, где в простодушную старинную сказку вторгается современность и насмешка над ней, а заодно и над самим автором и его заветными «грезами». Выше шла речь о выпестованной фантазией Нодье-философа фигуре «человека понимающего»; так вот, в сказке «Зеротоктро-Шах» эмблемой «возраста понимания», которую демонстрирует научному сообществу ученый-наперсточник, служит мерзкая обезьяна с голым задом.

Несколько слов о нашем сборнике. Сам Нодье книги с таким названием и с таким составом не напечатал. Однако обе части этого названия почерпнуты непосредственно из Нодье. С первой частью («сказки») мы уже разобрались. Осталось разобраться со второй. «Здравомыслящий насмешник» — выражение из помещенного в нашем сборнике «Живописного и индустриального путешествия», причем выражение, в котором потомки увидели очень точное автоопределение писателя: после смерти Нодье выходит сборник «Новеллы и фантазии здравомыслящего насмешника» [50] Nodier Ch. Nouvelles suivies des fantaisies du dériseur sensé. P., 1850. ; П.-Ж. Кастекс, первым после долгого перерыва выпустивший большой сборник прозы Нодье [51] Nodier Ch. Contes. P., 1961 (Classiques Garnier). , объединяет соответствующие новеллы в «цикл „здравомыслящего насмешника“»; Жан Рише дает своей книге об «Истории Богемского короля» подзаголовок «Шарль Нодье — здравомыслящий насмешник» [52] Richer J. Autour de l’histoire du Roi de Bohême. Charles Nodier dériseur sensé. P., 1962. ; последняя биография Нодье также называется «Шарль Нодье, здравомыслящий насмешник» [53] Zaragoza G. Charles Nodier. Le dériseur sensé. P., Klincksieck, 1992. . Нодье, как уже говорилось, был таковым далеко не всегда; у него есть сочинения более однотонные: только неистовые, только сентиментальные и моралистические, только сказочные [54] По-французски все они попадают в одну категорию «contes»; именно так называется упомянутый выше 900-страничный сборник, составленный П.-Ж. Кастексом. . Но особенно он хорош там, где соединяет две стихии: возвышенного морализма и злой насмешки над общественными «психозами». Именно такие тексты представлены в нашем сборнике.