Михаил Булгаков - Том 7. Последние дни

Филат. Сергей Васильевич приехали.

Кукольник (тихо, Бенедиктову) . Ну, брат, насмотришься сейчас! Оригинал!

Филатоткрывает широко двери, и появляется Салтыков. Онв цилиндре, в шубе, с тростью и с громадным фолиантом под мышкой. Входит в комнату, сильно стуча тростью, ни на кого не глядя, подходит к Филату, у которого в руках поднос. Бенедиктовкланяется Салтыкову, но поклон его попадает в пустое пространство. Кукольникдергает Бенедиктова, подмигивает ему. Долгорукови Богомазовсмотрят в потолок, делая вид, что не замечают Салтыкова. Филатналивает чарочку водки. Салтыковокидывает невидящим взором группу гостей, выпивает, закусывает кусочком черного хлеба, прищуривается. Преображенцыулыбаются.

Салтыков (сам себе) . Да-с! Секундус парс! Секундус! (Смеется сатанинском смехом и уходит.)

Бенедиктов, побледнев, смотрит на Кукольника.

Кукольник. Это он называет своим инкогнито…

Салтыкова. Mon man…

Кукольник. Александра Сергеевна, не извольте беспокоиться! Знаем, знаем! На отечественном языке говорите, Александра Сергеевна. Вы услышите, как звучит этот язык в устах поэта!

Салтыкова (Бенедиктову) . Мой муж — страшнейший чудак… Я надеюсь, что это не помешает вам чувствовать себя у нас без церемоний.

В столовую входит Салтыков. Онбез цилиндра, без шубы, без трости, но по-прежнему с фолиантом. Всеобращают к нему оживленные лица. Богомазовкланяется.

Салтыков (поднимает палец) . А-а-а-а! Очень рад! (Стучит пальцем по фолианту.) Сикундус парс! Секундус! Преднамеренная опечатка. Корпус юрис романи [117]. Эльзевир! (Преображенцам.) Здравствуйте, сыновья!

Преображенцыулыбаются.

Богомазов. Позвольте поглядеть, Сергей Васильевич!

Салтыков. Назад!

Салтыкова. Serge!

Салтыков. Книги не для того печатаются, чтобы их руками трогать. (Ставит книгу на камин. Обращается к Салтыковой.) Ежели ты только ее тронешь!

Салтыкова. И не подумаю, и не надобно мне.

Салтыков. Филат, водки! Прошу.

Гостиподходят, пьют и закусывают.

Салтыкова. Прошу за стол.

Усаживаются. Филатподает блюдо.

Салтыков (глядя на руку Кукольника) . Вас можно поздравить?

Кукольник. Да-с, государь император пожаловал за пьесу мою «Рука Всевышнего…»

Долгоруков. Вас наградила.

Салтыков. Неважный перстенек!

Кукольник. Сергей Васильевич!

Салтыков. По поводу сего перстня вспоминается мне следующее… Филат. Что это на камине?

Филат. Книга-с.

Салтыков. Не ходи возле нее.

Филат. Слушаю-с.

Салтыков. Да, вспоминается мне… в бытность мою молодым человеком, император Павел пожаловал мне звезду Андрея Первозванного, усеянную алмазами необыкновенной величины…

Преображенцыкосятся на Салтыкова.

…а такой перстень я и сам могу себе купить за двести рублей или за полтораста.

Салтыкова. Serge, что ты говоришь?

Бенедиктовподавлен.

И все ты наврал, никакой звезды у тебя нет.

Салтыков. Ты ее не знаешь, я ее прячу от всех. Тридцать семь лет, вместе с табакеркой.

Салтыкова. Ты бредишь.

Салтыков. Не слушайте ее, господа. Женщины ничего не понимают в наградах, которые раздают российские императоры. (Постучав по перстню Кукольника.) Сейчас видел… проехал, Le grand bourgeois. В саночках. Кучер Антип.

Богомазов. Это вы хотите сказать, государь император?

Салтыков. Да, он.

Богомазов. У императора кучер Петр.

Салтыков. Нет, Антип кучер.

Долгоруков. Ежели не ошибаюсь, Сергей Васильевич, случай со звездой был тогда же, что и с лошадью?

Салтыков. Нет, князь, вы ошибаетесь. Это происшествие было позже, в царствование императора Александра. (Бенедиктову.) Поэзией изволите заниматься?

Бенедиктов. Да-с.

Салтыков. Опасное занятие. Вот вашего собрата по перу Пушкина недавно в третьем отделении отодрали.

Салтыкова. С тобой за столом сидеть нет никакой возможности, какие ты неприятности рассказываешь!