Михаил Булгаков - Том 7. Последние дни

Богомолов. Кроме того, ваше превосходительство, третьего дня я был на завтраке у Салтыкова.

Дубельт. Что новенького говорит старый [врун]?

Богомолов. Шумное собрание было! Грехи! Про государя императора рассказывает так: «видел le Grand bourgeois…»

Дубельт. Вы, Петр Петрович, это на отдельной записочке относительно завтрака у Салтыкова.

Богомолов. Слушаю, ваше превосходительство. А кроме того, Петя Долгоруков.

Дубельт. Bancal?

Богомолов. Он самый. Ведь что несет, лоботряс. Вторую ногу переломить ему. Списочек показывал с пушкинского стихотворения.

Дубельт. Брюлловская картина?

Богомолов. Точно так. (Подает бумагу.)

Дубельт. Давно не читал стишков, благодарю вас. [Петр Петрович, мне одному надо остаться, у меня тут…]

Богомолов. [Слушаю-с, слушаю-с, ваше превосходительство!] Не смею беспокоить. (Идет.)

Дубельт (вслед) . Петр Петрович, деньжонок не надобно ли? Прошлый месяц не брали.

Богомолов. Покорнейше благодарю, Леонтий Васильевич. Рубликов двести, двести пятьдесят?

Дубельт. А я вам триста, э! Для ровного счета, а? Вы скажите Павлу Максимовичу, что я распорядился.

Богомолов. Имею честь, ваше превосходительство! (Уходит.)

По уходе Богомолова Дубельтчитает копию стихотворения, потом откладывает ее. Потом берется за копию письма к Геккерену, внимательно, жадно читает, думает, напевает сквозь зубы: «Буря мглою небо кроет…», свистит. Потом прислушивается, подходит к окну, становится настороженным, поправляет мундир и эполеты, садится за стол. Дверь в кабинет распахивается. Первым появляется жандарм, который останавливается у двери и вытягивается. Затем в дверь быстро входит Бенкендорф, делает знак глазами Дубельту, оттесняет жандарма, останавливается у дверей. Вслед за ним входит Николай. Он в шинели и в каске.

Николай (Дубельту) . Здравствуй!

Дубельт (стоя) . Здравия желаю, ваше величество! В штабе Корпуса жандармов, ваше императорское величество, все обстоит благополучно.

Николай. Проезжали с графом. Вижу, у тебя огонек. Не помешал ли я тебе? Занимаешься?

Дубельт (негромко) . Пономарев, шинель!

Николайсбрасывает на руки жандармушинель, отдает каску. Тотвыходит. Бенкендорфпододвигает Николаюкресло.

Николай (садится. Потом Бенкендорфу) . Садись.

Бенкендорфсадится.

(Дубельту.) Садись, Леонтий Васильевич.

Дубельт. Слушаю, ваше величество. (Остается стоять во время сцены.)

Николай (оглядевшись) . Стены покрасил?

Дубельт. Так точно.

Николай. А хорошо! Работаешь?

Дубельт. Стихи читаю, ваше величество. Только что получил. Собирался его сиятельству докладывать.

Николай. Докладывай. Я не буду мешать.

Дубельт (Бенкендорфу) . Бездельники и нарушители общественного спокойствия в списках распространяют. По поводу брюлловского распятия. (Читает.)

<���…>

(Подает листок Бенкендорфу.)

Пауза.

Николай. Прочти еще раз последние строки.

Бенкендорфчитает.

Этот человек способен на все, исключая добра. Господи Вседержитель! Ты научи, как милостивым быть! Старый болван Жуковский! Вчера пристал ко мне и сравнивал его с Карамзиным! Как поворачивается у балаболки язык! Карамзин был святой жизни человек! А этот, этот!.. Казалось бы, не мальчик — отец семейства! Ох, мое долготерпение, только оно его и спасает. Не его жаль — его жену, хорошая женщина, семью жаль. Пусть ему совесть будет наказанием.

Бенкендорф. Он этого не понимает, ваше величество.

Николай.Что делает он в последнее время?

Дубельт. В карты играет, ваше величество.