Василий Пряхин - Домик на дереве

– Если бы оно было опасно, то вряд ли бы испугалось нас.

– Ага.

Мы нервно хохотнули, и я посмотрел на часы; пришлось сматернуться и снова бежать, только уже домой, навстречу грозному отцу, который был пострашней любых монстров и инопланетян.

Прежде чем разойтись домой, мы договорились, что о случившемся никому не слова; эта стала нашей тайной – и только нашей.

Глава 4

«Дитя тьмы» не давало о себе знать до начала лета; все наши поиски в лесных дебрях не принесли результатов, лишь огорчили. Ближе к концу мая мы и вовсе потеряли надежду на дружбу с неземным существом.

Если в первые дни после случившегося, мы только и говорили о нем, словно больше не было тем для разговора, то всего через неделю мы и не вспоминали о двуногом крылатом существе, перепачканном в саже и грязи; наши умы заполонили другие проблемы и заботы, являющие неотъемлемой частью жизни. А забот было выше крыши, особенно у меня: закончить учебный год с отличием (а это было не так просто, так как я по глупости в марте-апреле нахватал ненужных четверок), побелить трудовой класс и сдать нормативы в секции легкой атлетики. Это я умолчал еще об одной заботе, если конечно ее можно назвать заботой.

Надо же было так угораздить – по уши влюбиться! – под конец учебного года, когда ставки так высоки и любая ошибка может стать роковой. Но я каким-то чудом справился с непосильной задачей и таки закрыл учебный год, как планировал, хотя это стоило больших сил, огромного труда: от влюбленности у меня в буквальном смысле плавились мозги, я думал только о ней. Вам знакомо такое чувство, когда от одного взгляда возлюбленной/возлюбленного, у вас перехватывает дыхание, сердце бьется учащенней, а внутри, в душе, распускается цветок счастья и вы улыбаетесь – не обязательно улыбаться в открытую! – всему миру, который в одночасье превращается в сказочный и волшебный? Если знакомо, то вы обязательно поймете, что чувствовал я, когда видел ее зеленые глаза.

Но это еще что, так, цветочки! Я не спал ночами, все думал о том, как пойду с ней на свидание, как покорю ее своим обаянием и хорошим чувством юмора, как мы поцелуемся в свете вечернего заходящего солнца, как обнимемся и больше никогда не расстанемся, на веки будем вместе; я часто представлял, что во время нашей прогулки, свидания, я спасу ее от грабителей и стану в ее глазах – героем, способным на любой подвиг ради нее. Даже когда на землю ложились утренние лучи солнца, я продолжал думать о ней – с ума сходить. Изменил маршрут до школы, стал проходить мимо ее дома, в надежде встретиться с ней (я подолгу мог стоять напротив ее окон и ждать, когда появиться силуэт моей возлюбленной – и этого было достаточно, чтобы стать счастливым). В школе, на переменах, я обитал там, где обитала она – это был пролет второго этажа; каждую перемену я ждал с нетерпением, с приятным томлением: я мог любоваться на нее бесконечно. Гулял там, где она могла появиться и озарить мой мир. Были мысли записаться на дополнительные уроки вокала, которые посещала она по вторникам и четвергам, но решил, что это уже перебор.

Вы спросите, где я встретил свою возлюбленную? Вы не поверите, если я скажу, что когда белил трудовой класс; я и сам не верю, что так бывает. Приходит, значит, мой враг, вы поняли о ком я, о той самой стервочке, которая сдала меня и обрушила на меня кучу бед, и приводит с собой подругу из параллельного класса, Настю Емельянову, которую я раньше почему-то не замечал, словно она и не училась в нашей школе. И вот они заходят в класс, а я этим временем погружен в работу, они кличут меня; я вздрагиваю; и смотрю на них, злобно, без намека на любовь; Светка закономерно фыркает и махает рукой, а Насте мне улыбается – мои глаза слепит яркая вспышка, после которой я становлюсь другим. После вспышки, после ее улыбки, я уже влюблен – в первый раз в жизни. Влюблен в ее длинные, прямые волосы цвета золотистой пшеницы; в ее пышную челку, закрывающую прыщавый лоб; в ее большие изумрудовые глаза, полные жизни и цвета; в ее родинки на полных щечках, на которых появлялись ямочки, когда она улыбалась скромной, добродушной улыбкой, способной покорить любого мальчишку.

О моей «влюбленной» проблеме знал лишь один человек – Степан. Я и не пытался скрывать от него мою маленькую проблему; знал, что это бессмысленно, дабы надо было быть незрячим, чтобы не заметить очевидного: я влюблен – и точка. Поэтому выложил ему все на следующий день после «вспышки», как говорится, начистоту.