Рабиндранат Тагор - Стихотворения. Рассказы. Гора

— Если Папу-бабу сумеет уговорить Шучориту назначить определенный день, то я, со своей стороны, никаких препятствий чинить не стану.

— В конце концов, сколько раз можно спрашивать ее согласия! — воскликнула Бародашундори. — Ты просто удивляешь меня! Что еще за церемонии! Интересно, где она найдет другого такого жениха? Ты можешь на меня сердиться сколько угодно, но я все равно скажу, что твоя Шучорита недостойна Пану-бабу!

— Для меня не совсем ясно, как Шучорита относится к Пану-бабу, — заметил Пореш, — поэтому, пока они сами этот вопрос между собой не уладят, вмешиваться я не буду.

— Ах, тебе не совсем ясно! — снова налетела на него Бародашундори. — Наконец-то ты сознался в этом! Не так-то легко раскусить эту девчонку! Она совсем не такая, какой кажется. За это я ручаюсь.

Сразу после этого разговора Бародашундори послала за Хараном-бабу.

И вот в газете появилась статья об оскудении веры в «Брахмо Самадже». Намек на семью Пореша-бабу был так прозрачен, что, хотя имен в статье не упоминалось, всем было очевидно, о ком идет речь. По стилю нетрудно было догадаться и о том, кто ее автор.

Шучорита с трудом заставила себя дочитать статью до конца и была теперь занята тем, что рвала газету на мелкие кусочки.

Судя по тому, как тщательно она это делала, можно было подумать, что она не успокоится, пока не расчленит ее на атомы. Как раз в это время в комнату вошел Харан и, придвинув кресло, сел рядом с ней. Но Шучорита даже не взглянула на него, так поглощена была она своим занятием.

— Шучорита, — начал Харан, — мне надо серьезно с тобой поговорить. Так что выслушай меня внимательно.

Но Шучорита по-прежнему изничтожала газету. Когда рвать руками стало невозможно, она взяла ножницы и начала стричь ими остающиеся кусочки. Она еще не кончила свое занятие, как вошла Лолита. Харан повернулся к ней.

— Лолита, — сказал он, — мне нужно кое о чем поговорить с Шучоритой.

Девушка направилась было к двери, но Шучорита поймала ее за край сари.

— Но ведь Пану-бабу хочет сказать тебе что-то важное, — запротестовала Лолита.

Шучорита, не обращая внимания на ее протесты, усадила Лолиту рядом с собой.

Что касается Харана, то он органически был не способен понимать намеки и потому, не тратя времени по-пустому, сразу же перешел к делу.

— Я считаю, что нашу свадьбу откладывать больше нельзя. Я уже переговорил с Порешем-бабу, и он сказал, что, как только ты дашь свое согласие, можно будет назначить день. Поэтому я решил, что через воскресенье…

Но Шучорита, даже не дав Харану договорить начатую фразу, сказала: «Нет!»

Это «нет» прозвучало так выразительно и категорично, что Харан растерялся. Он всегда считал Шучориту образцом послушания и потому даже представить себе не мог, что она способна одним словом оборвать его еще не высказанное предложение.

— Нет?! — сердито переспросил он. — То есть что значит «нет»? Ты хочешь опять отложить свадьбу?

— Нет! — только и ответила Шучорита.

— Так о чем же ты? — Харан даже задохнулся.

— Я не согласна выходить за вас замуж, — сказала Шучорита, низко опустив голову.

— Ты не согласна? То есть как это не согласна? — повторил он в совершенном недоумении.

— Пану-бабу, вероятно, разучился понимать бенгальский язык, — колко заметила Лолита.

Харан бросил на нее уничтожающий взгляд.

— Мне легче согласиться с тем, что я перестал понимать родной язык, — сказал он, — чем признаться, что я, оказывается, все время неправильно понимал слова той, которая никогда не видела от меня ничего, кроме уважения.

— Чтобы понять человека, нужно время, — заметила Лолита, — возможно, это относится и к вам.

— От начала и до конца, — сказал Харан, — слова у меня не расходились с делом, и я считаю себя вправе заявить, что неправильно истолковывать свои слова я не давал повода никому. Пусть Шучорита сама скажет, так это или не так?

Лолита хотела было что-то ответить, но Шучорита остановила ее:

— Вы совершенно правы, Харан-бабу, я не виню вас ни в чем.

— Если ты не винишь меня, — воскликнул Харан, — тогда почему же ты так низко поступаешь со мной?

— Вы имеете полное право называть мое поведение низким, — твердо сказала Шучорита, — но поступить иначе я не могла, потому что…

За дверью послышался голос:

— Диди, можно войти?

На лице Шучориты отразилось невероятное облегчение, и она сразу же отозвалась: