Максим Сонин - Письма до полуночи

Четверг, 14 сентября, вечер

Дома я вынула Алисин конверт из рюкзака и положила его на книжную полку, поверх стопки старых тетрадей. Туда я кладу нужные вещи, о которых на время можно забыть.

Час утонул в репетиторе и еще полтора – в домашке. К началу десятого класса я перестала делать все уроки, кроме МХК и математики.

МХК – потому что Екатерина Викторовна всегда расстраивалась, когда мы «забывали» что-то сделать, и никогда не ругалась по этому поводу, поэтому мне всегда казалось, что ей по-настоящему важно, чтобы мы хорошо учились.

Математику же не делать было нельзя – наша классная руководительница, Вероника Константиновна, видимо, спала с Георгием Александровичем: ее совершенно не волновали ее собственные предметы (литература, русский), но очень интересовала несделанная домашка по математике. Ссориться с ней не хотелось – это всегда заканчивалось малоприятными разговорами в коридоре. Вероника Константиновна стучалась в дверь кабинета математики, спрашивала у Георгия Александровича, есть ли не сдавшие домашнее задание, выводила их на «воспитательную беседу» и обидно промывала мозги на тему учебы. К десятому классу некоторые уже начали открыто ее слать, но мне до этого было еще расти и расти.

Я вообще старалась не конфликтовать с учителями. Не потому, что я их боялась, а потому, что они очень мало для меня значили, а тратить время на людей, которые мало для тебя значат, – неправильно.

«Ты сделала математику?» – написала Таня, как раз когда я списывала последнее задание с superreshebnik.ru. Георгий Александрович, как бы он ни молодился, был человеком старым и совершенно не понимал того, что задавать десяток одинаковых номеров по алгебре – пустая трата времени. Я списывала домашнее задание не потому, что не могла его сделать, а потому, что в жизни есть вещи гораздо более важные. Каждое решенное уравнение – это потерянные десять минут, а я и так каждый день скидывала по час-полтора жизни при помощи сигарет. Приходилось экономить на домашке.

«Да, скатала», – ответила я Тане. Вдруг захотелось, чтобы она мне не писала, – достало. Я убрала пальцы с клавиатуры и задумалась. Обычно Таня не вызывала у меня раздражения. Наверное, я просто давно не курила, подумала я.

«Прости, не буду отвлекать», – Таня часто извинялась.

«Ничего. Просто не в настроении». Мне, на самом деле, не хотелось ее обижать, и я написала еще: «Уроки достали».

Еще недавно я бы даже не подумала так сделать – объясниться, но с некоторых пор, с середины июля примерно, я стала замечать за собой желание сглаживать конфликты – видимо, это проявление внутреннего роста. Или деградации. И все опять сводилось к курению. Я решила бросить курить, но вместо этого я делаю другие добрые дела. Выкурила сигарету? Не обижай подругу – и сигарета тебе простится. Выкурила еще одну, просто из упрямства? Помой посуду – и ты уже снова молодец.

«Я хотела тебя в кино позвать», – написала Таня. В кино? Зачем? Не то чтобы мы никогда не ходили в кино вместе, но последние пару лет мы редко виделись вне школы. Разве что курили у Кофемании.

Я вспомнила, что в шестом классе мы часто ходили гулять по Афанасьевскому переулку. Потом Таня сблизилась с Лизой и другими одноклассниками. Я же так и осталась волком-одиночкой.

«На что?» – спросила я.

«СТАККАТО», – Таня ответила почти моментально, будто предугадав мое сообщение. А я-то думала, она несерьезно.

«Когда?» – я взяла из холодильника коробку с «Рафаэлло» и стояла с ней напротив раковины. Конечно, лучше было бы что-то приготовить, но мне было страшно лень.

«Завтра», – и почти сразу: «Я знаю, у тебя репетитор. Есть сеанс в „Соловье“ в шесть».

Все она знает. Я поцокала языком, положила в рот шелушащуюся конфету. А ведь нормальные люди едят еду.

«Подожди секунду», – написала я.

«Хорошо».

Я жевала конфету и смотрела в окно – уже наступил вечер. Деревья будто прогнулись под осенним небом и теперь дружно стонали изломанными ветвями. У самого окна пролетела птица, голубь.

Я думала о том, что «Соловей» – хороший кинотеатр. Почему-то раньше мне всегда казалось, что именно там у меня случится первый настоящий поцелуй. Всякая школьная фигня не в счет.

Меня всегда удивляло, с какой серьезностью относились мои одноклассники к играм в «бутылочку» и «правду или действие». Если считать игры, так я просто форменная проститутка. В шестом классе я за вечер поцеловалась с шестью разными мальчиками. И двумя девочками – когда бутылочка указывала на человека твоего пола, ее полагалось крутить заново, но иногда, если выпадало на двух девочек, мы плевали на это правило. Я целовалась с Лизой и с Мирой, еле касаясь их губ, словно это были губы моей тети Анастасии из Саратова. В общем в «Суздале» было неромантично – побитый линолеум и скрипучие кровати, – а вот в «Соловье» было что-то особенное: в сплетении этажей, в серых ступенях, стекающих узкой улочкой к станции метро «Краснопресненская». Конечно, вид немного портил зоопарк, но что поделать?