Максим Сонин - Письма до полуночи

Таня взяла меня за руку.

– Рэйчел, кофе.

Голос раздается раньше, чем на экране успевает проступить картинка: офис газеты «Лондон Трибьюн». Год: 2001. У широкого окна – стол, на котором возвышается компьютер, рядом стопки документов.

За столом сидит мужчина средних лет. В его курчавых волосах проседь, его глаза чуть искривлены округлыми очками, но лицо приятно симметричное, мягкое. Напротив него сидит редактор отдела расследований (возле спинки вращающегося стула возникает соответствующий титр).

– Гейб, мы не можем это напечатать, – говорит мужчина за столом. Камера у него за спиной – титр: «ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР „LONDON TRIBUNE“ МАЙКЛ ШТАЙН». Теперь можно рассмотреть редактора отдела расследований – он уже немолод и больше всего похож на спивающегося Бэтмена, только без маски.

– Майкл, мы работаем над этой историей уже второй год, – говорит Бэтмен. – Я не могу просто так все бросить.

– Гейб, у меня связаны руки – от нас отвернутся все во дворце, – главный редактор встает, и камера следует за его взглядом – разбивает стекло и выявляет из тумана реку и очертания домов. Слева, на мгновение, возникает башня Биг-Бена.

– Черт подери, Майкл! – Бэтмен вскакивает, его лицо перекошено.

– Черт подери, Гейб, черт подери, – повторяет главный редактор. Его глаза закрыты, но лишь на мгновение. Вот он уже разворачивается и говорит: – Я не могу запретить тебе работать. Но сейчас эти статьи не выйдут.

– Хорошо, Майкл, – Бэтмен успокаивается, кивает.

Кажется, он только теперь осознал всю серьезность происходящего. Он возвращается в собственный кабинет, проходя по коридору, похожему на тот, в котором всего несколько минут назад прозвучали шестнадцать выстрелов: на одной стене – фотографии, наградные листы в рамках, газетные вырезки, на другой – несколько рекламных плакатов, до того выцветших, что они напоминают двери.

Таня повернулась ко мне, и Бэтмен на мгновение исчез – я пыталась разглядеть ее лицо в полумраке. Пальцы сжали мою руку, и я вдруг почувствовала дрожь в коленях. Стало холодно спине. Музыку, медленно растекавшуюся по залу, заглушил стук в ушах. Я осторожно разжала Танины пальцы, чуть оттолкнула ее ладонь.

– Марк? Саркони? – зовет коллег Бэтмен.

Табличка на стеклянной двери на мгновение замерла: «LONDON TRIBUNE MAG. MAG.». Рядом кто-то от руки пририсовал лупу.

Я попыталась вспомнить фильм, в котором я уже видела актера, игравшего Бэтмена, но лицо будто соскальзывало. В памяти всплыла только одна сцена: гримерка и опрокинутый стол, треск электричества, женский крик – или, может быть, аплодисменты.

– Шеф? – Из своей кабинки, обклеенной семейными фотографиями, поднимается сутулый мужчина в коричневом свитере.

Титр подсказывает: «Марк Скиллинг, журналист».

– Где Саркони? – Бэтмен раздраженно машет рукой. – Пока мы не расколотим эти шифры, нам не дадут печататься.

Пятница, 15 сентября, вечер

Сара Саркони умерла в две тысячи тринадцатом году – повесилась в собственной нью-йоркской квартире. Следствия по поводу ее смерти не было, потому что за несколько часов до смерти Саркони вывесила в свой блог «открытое письмо к британскому правительству», в котором написала, что больше не хочет жить.

За год до этого умер от сердечного приступа Гейб Симмонс, которого я окрестила Бэтменом. Следствия не было, потому что Симмонсу было шестьдесят пять лет и он пережил уже два приступа – в две тысячи пятом и в две тысячи восьмом.

Марк Скиллинг погиб еще раньше, всего через три месяца после публикации первого расследования «Стрельбы в Ричмонде» в «Лондон Трибьюн». Его в самом центре Лондона сбило ночное такси.

Все это было вынесено в конце фильма коротким текстом: белый шрифт и черный экран. Остальное я вычитала в Википедии, сидя на теплом унитазе в кабинке туалета возле девятого зала. Перед моими ногами по мраморному полу стучали каблуки – за стенкой шумела вода, а я сжимала в руках телефон и не могла оторваться. Только мысль о том, что снаружи меня ждет Таня, заставила меня подняться, подтянуть и застегнуть джинсы, спустить воду.

Я смотрела на себя в зеркало над широкой раковиной, видела отражение цветастых стен и хлопающих синих дверей. Взгляд скользил, словно объектив, выхватывая детали. Я будто все еще смотрела фильм с закрытыми глазами – после того как погасли титры и в зале включили свет, я несколько секунд сидела зажмурившись. Рядом Таня обнимала себя за плечи.