Неустановленный автор - Музейная ценность

– А когда проводку посмотрите, орлы? – спросил Николай Борисович.

Мы с Антоном моментально переглянулись:

– Да хоть сейчас!

Работа это не сложная, главное, чтобы руки росли откуда надо, и голова на плечах была. А все остальное – что называется, дело техники. Не зря же мы на уроки труда ходили целый год!

Пока Антон показывал отцу, что где лежит, что нужно разогревать, а от чего и в холодном виде не отравишься, я вышел во двор, осмотрелся: почетный караул бабулек на месте, значит, все в порядке. Если они когда-нибудь уйдут отсюда, мне кажется, Земля перестанет крутиться. Я открыл капот и начал ковыряться в проводке. Умница Уголь как приведение появился у машины, такое ощущение, что он просто материализовался из воздуха, и начал тереться о мои ноги, оставляя клочья черной шерсти на джинсах.

– Тебя же кормили или ты уже успел соскучиться? – завел я разговор с котом, пока более подходящий собеседник кормил папашу.

– Мяу! – раздалось в ответ.

Неужели он все понимает? Вот черт, никогда не видел такого кота, целого котяру. Здоровый, умный, чем-то на Булгаковского Бегемота похож.

– А я смотрю, ты себе помощника уже нашел, так что, может быть, я уже и не нужен?

– Ну и кот же у тебя, Антон! Никогда таких не видел!

– И не увидишь. Его же Клавдия Никитична воспитывала, ты же знаешь, какая она была… – многозначительно и несколько таинственно проговорил Красильников.

– Не знаю ничего я про твою бабку. Ну, то есть толком ничего не знаю. Ты же так у отца все до конца и не выяснил… Колдунья, не колдунья, черт ее знает, кем она на самом деле была.

– А что с фарой? – спросил Антон, меняя тему разговора, потому что понимал – рыбалка сейчас важнее, чем умершая двоюродная бабка, пусть даже и невероятно загадочная.

– По-моему, просто испортилась изоляция. Посмотри тот синий провод, – я уже был полностью поглощен устранением маленькой неполадки в старом жигуленке Антоновского отца.

Так и оказалось – испортилась проводка. Мы заменили провод, и поворотник как прежде замигал нам оранжевым глазом.

Николай Борисович закончил с обедом и как раз выходил из дома. Уголь гордо вышагивал ему навстречу, высоко подняв пушистый хвост. Отец Антона очень удивился тому, что мы так быстро со всем этим справились. Скромно опустив глаза и выслушав все похвалы в свой адрес, мы не забыли напомнить про обещание съездить на рыбалку в эти выходные.

Красильников старший торжественно заверил нас, что так и будет, и послезавтра, рано утром, а, может быть, даже завтра вечером мы выйдем.

– Ну что? Пойдем мыть руки и пить чай, а то с гонками мы так и не успели, – предложил Антон.

– Мяу! – это Уголь снова очень к месту заявил о своем существовании.

– Вот чертенок! – я не переставал удивляться бабкиному коту.

Все вместе: Антон, Уголь и я вошли в дом. Пока я отмывал руки, перемазанные машинным маслом и смазкой в трудах праведных, Красильников со своим великолепным котом суетились на кухне. Ароматный чай с цветным зефиром еще больше поднял наше настроение, которое и без того обитало где-то в верхних слоях атмосферы.

– Давай подумаем, что нам для рыбалки надо? И когда лучше выезжать – если после обеда, то мы на вечерний и утренний клев успеем. А если рано утром, то сам понимаешь… – я уже сидел весь в предвкушении.

– Я тоже думаю, что надо к вечеру ехать. Можем, вообще, все ночь ловить. И еще, нам палатку или спальники брать, удочки или спининг? – Антон тоже, судя по всему, загорелся.

После чая с зефиром мы повозились в чулане, извлекая из недр этого почти бездонного помещения все нужные нам вещи. Я даже отыскал резиновую лодку. Антон тут же захотел ее опробовать, и мы около часа пыхтели и потели, надувая ее. Наши старания были вознаграждены: лодка оказалась не только целой, но и вместительной. В ней легко могло поместиться четыре человека.

Хорошо, что до реки было не так далеко, всего полчаса. Нет, пожалуй, немного побольше, но это ничуть не убавило нашего энтузиазма, и спустя полтора часа после обнаружения лодки мы с другом уже спустили плавсредство на воду.

Как же здорово было плавать. Я совсем забыл о том, что еще утром ушел из дома, и так больше и не появлялся там. Мама от беспокойства, наверное, уже с ума сходит. Я, как ошалелый, начал грести к берегу, Красильников страшно удивился:

– Ты чего это?

– Да мне домой надо! Смотри, сколько времени уже!

Мы так быстро стали грести, что нас легко бы записали в сборную по гребле. Я думал, что брошу Антона с лодкой на берегу, а сам побегу домой, но моя совесть не дремала. Она тотчас принялась стыдить, корить и увещевать меня. Так что мы оба водрузили лодку на головы и помчались со всей скоростью, на которую только были способны. Влетев во двор Красильникова, мы бросили лодку у сарая, и я побежал домой.