Джером Дэвид Сэлинджер - Девять рассказов

– Снаружи такой лед , – сказала она, оборачиваясь. – Господи, ну ты быстрая. Содовой не доливала?

Элоиза с полными стаканами замерла. Оттопырила указательные пальцы, точно стволы пистолетов, и сказала:

– Всем стоять. Вы окружены к чертовой матери.

Мэри Джейн расхохоталась и убрала зеркальце.

Элоиза подошла ближе. Стакан для Мэри Джейн шатко утвердила на картонке, а свой не поставила. Снова растянулась на кушетке.

– И что, по-твоему, она там делает? – спросила она. – Сидит на своей жирной черной заднице, читает «Мантию» [9] «Мантия» (1942) – исторический роман американского писателя Ллойда Кэссела Дугласа (1877–1951) о том, как подействовало на людей распятие Христа. . Я уронила формочки со льдом, когда вытаскивала. Она с таким раздражением на меня посмотрела.

– Мне больше не надо. Я серьезно. – Мэри Джейн взяла стакан. – Ой, послушай! Знаешь, кого я видела на той неделе? В главном зале «Лорд-энд-Тэйлорз»? [10] «Лорд-энд-Тэйлорз» – старейший элитный универсальный магазин в США, основан в 1826 г.

– Не-а, – ответила Элоиза, поправляя под головой подушку. – Акима Тамироффа [11] Аким Тамирофф (1899–1972) – американский харáктерный киноактер армянского происхождения, до конца своей карьеры не избавился от акцента. .

– Кого? – спросила Мэри Джейн. – Это кто?

– Аким Тамирофф. В кино снимается. Всегда говорит: «Ви силно пашутили – ха?» Ужасно его люблю… Что ж такое, в этом чертовом доме нет ни одной приличной подушки. И кого ты видела?

– Джексон. Она…

– Которую?

– Откуда я знаю? Ту, что у нас на психологии сидела.

– Они обе у нас на психологии сидели.

– Так. Ту, у которой здоровские…

– Марша Луиза. Я тоже с ней как-то столкнулась. Она тебе все уши оттоптала?

– Ой господи, да. Но знаешь, что говорит? Доктор Уайтинг умерла. Говорит, получила письмо от Барбары Хилл, и та сказала, что у Уайтинг прошлым летом обнаружили рак и она взяла и умерла. Весила всего шестьдесят два фунта. Когда умерла. Кошмар, правда?

– Нет.

– Элоиза, ты стала такая черствая.

– Угу. Что еще сказала?

– Ну, что она только из Европы. Муж у нее стоял в Германии или где-то, и она была с ним. Дом в сорок семь комнат, и жили там только еще одна пара и штук десять слуг. У нее была своя лошадь, а конюх, который у них работал, раньше служил каким-то личным берейтором Гитлера. Ой, и еще она мне стала рассказывать, как ее чуть не изнасиловал цветной солдат. Прямо посреди главного торгового зала «Лорд-энд-Тэйлорз» как давай мне об этом – ты же знаешь Джексон. Говорит, шофер мужа, вез ее однажды утром на рынок или куда-то там. Говорит, так струсила, что даже не…

– Погоди секундочку. – Элоиза подняла голову и крикнула: – Это ты, Рамона?

– Да, – ответил детский голосок.

– Закрой за собой, пожалуйста, дверь, – сказала Элоиза.

– Это Рамона? Ой, до смерти хочу ее увидеть. Представляешь, я же ее не видела с тех пор, как у нее…

– Рамона, – крикнула, закрыв глаза, Элоиза. – Зайди на кухню, пусть Грейс тебе галоши снимет.

– Иду, – ответила девочка. – Пошли, Джимми.

– Ой, я просто до смерти хочу ее увидеть, – сказала Мэри Джейн. – Ой господи! Ты посмотри, что я наделала. Я ужасно извиняюсь, Эл.

– Оставь. Оставь , говорю, – сказала Элоиза. – Я этот чертов ковер все равно терпеть не могу. Я тебе еще принесу.

– Нет, смотри – у меня еще больше половины! – Мэри Джейн показала ей стакан.

– Точно? – спросила Элоиза. – Дай-ка сигаретку.

Мэри Джейн протянула свою пачку:

– Ой, просто до смерти хочу ее увидеть. На кого она сейчас похожа?

Элоиза чиркнула спичкой.

– На Акима Тамироффа.

– Нет, серьезно.

– На Лью. Она похожа на Лью. Когда его мамаша приезжает, они все смахивают на тройняшек. – Не вставая, Элоиза дотянулась до стопки пепельниц на дальнем краю журнального столика. Ей удалось поднять верхнюю и переставить себе на живот. – Мне нужен кокер-спаниель или кто-нибудь, – сказала она. – Чтобы смахивал на меня.

– Как у нее с глазами? – спросила Мэри Джейн. – В смысле, не хуже, а?

– Господи! Да вроде нет.

– Она без очков вообще видит? В смысле, если ей ночью в туалет надо встать или еще зачем?

– Она никому не говорит. Вся из себя такая таинственная.

Мэри Джейн повернулась на стуле.

– Ну, здравствуй, Рамона! – сказала она. – Ой какое красивое платьице! – Она отставила стакан. – Ты, наверное, меня уже не помнишь, Рамона.

– Конечно, помнит. Кто это, Рамона?

– Мэри Джейн, – ответила Рамона и почесалась.