Ирина Кукушкина - Вернуться!

– Отставить. Никто больше наверх не полезет. Пока ветер не стихнет. Хватит самодеятельности, – вдруг закричал он, – Один уже ослушался приказа не выходить, догеройствовался. Вот, что получилось. Я не допущу больше жертв на борту. Задраить люк и разойтись.

– Но как же старпом? Он же погибнет, пока мы ждём. Мы не можем его бросить, произнёс кто-то рядом.

– Я сказал – нет. Шторм должен скоро стихнуть, тогда организуем поиск. Рисковать людьми я не буду.

– Собой рисковать боишься, – раздался раздражённый голос помощника.

– Не боюсь, – запальчиво возразил командир и поспешно добавил, – «Сейчас мы ему всё равно не поможем, а людей погубим». Он проследил, как выполняется его приказ, и нетвёрдыми шагами отправился в каюту комдива.

– Что такой бледный? – спросил улыбающийся адмирал, подобревший и раскрасневшийся от уже выпитого коньяка.

– Товарищ комдив, разрешите доложить! Во время проводимого на корпусе ремонта старпома смыло волной за борт.

– Что? – комдив чуть не поперхнулся от неожиданности, – «Как смыло? Да ты в своём уме, командир? Нас же с тобой теперь по стенке размажут. До конца жизни не отмыться». Он перевёл дыхание и вдруг продолжил уже совсем другим тоном, – «Как он посмел? Я же запретил ему выходить наверх! Невыполнение приказа, самовольство. Совсем ты своих людей распустил, командир. Почему ослушался? Почему наверх полез»? – закричал он ещё громче, услышав чьи-то шаги по коридору. И совсем тихо, почти прошипел в ухо командиру: – «Запомни, он нарушил мой приказ. Он полез туда самовольно. Слышишь? Самовольно»!

Ветер вскоре действительно стал стихать. На корпус лодки вышла группа спасателей, но сколько ни всматривались моряки в мутные ещё бурлящие волны, они не увидели за бортом никаких следов упавшего туда человека.

Через двое суток молчаливая лодка вернулась в базу, неся с собой горькую весть о погибшем товарище. Командир отправил помощника сообщить жене старпома о гибели мужа.

– Да, и скажи ей, что он сам туда полез, сам. Его никто не посылал.

Помощник пристально посмотрел на командира, молча повернулся, но уже у самого выхода остановился и произнёс:

– Товарищ командир, я подам рапорт о переводе на другое формирование. Я думаю, что не смогу больше служить вместе с вами.

Командир сжал до скрежета челюсти, а потом едва слышно произнёс:

– Это ваше личное дело. Можете идти.

– Есть, – кратко прозвучало в ответ, и дверь каюты закрылась.

Глава 2

Старпом вышел из центрального поста молча и порывисто. Он почти не разговаривал, лишь бегающие желваки выдавали крайнюю степень возбуждения и злости. Приказ выполнять надо. Надо вопреки разумному предложению переждать шторм. Срочности пока нет. Судя по всему больших повреждений на корпусе не было. Что за окаянная спешка? Самое главное, кроме барских амбиций комдива, да его желания, чтобы все немедленно бросались ему угождать, никаких иных причин так торопиться с ремонтом не существовало. Старпом угождать не любил, но, чувствуя себя глубоко задетым и уязвлённым, хорошо понимая всю эгоистичность и бессмысленность приказа, всё же не мог не подчиниться ему.

– Рисковать людьми нельзя. Придётся идти самому. Возьму с собой Соколова. Я давно его знаю. Не подведёт. Да и силён. Сумеет подстраховать и удержать трос, – размышлял он.

Через десять минут, одевшись потеплее, старпом уже был готов к выходу. Он заканчивал объяснять мичману задачу, когда подошёл помощник.

– Иван, подожди. На, глотни, а то замёрзнешь сразу.

Старпом сделал несколько глотков обжигающего напитка. По телу пробежало приятное тепло.

– Спасибо! – сказал он и повернулся к Соколову: – «Ну, что? Готов? Тогда за мной», и уже через плечо бросил помощнику – «Ничего, Слава. Я живучий. Приказы начальства надо выполнять».

Ветер налетел сразу, как только он оказался наверху. Мичман закрепился у люка, а старпом, попробовав крепость страховки, присел на корточки и, держась за обшивку лодки, стал медленно продвигаться вперёд. Он добрался до места и приступил к ремонту. Море, словно, сжалилось над ним и решило помочь, затихнув на некоторое время. Через полчаса он закончил работу и тихонько дёрнул за трос:

– Давай, выбирай. Я возвращаюсь.

Иван успел продвинуться всего на пару метров, когда море, словно отдохнув от временного затишья, вдруг взорвалось и налетело на него огромной волной. Необузданная сила потянула его вниз, и он заскользил к краю лодки, цепляясь за корпус, сдирая кожу рук и не в силах сопротивляться ярости стихии. Он почувствовал, как натянулся трос. Мичман пытался вытащить его наверх, но море не отпускало и тащило за собой. Вода швыряла его о борт, обрушиваясь на него беспрерывным потоком. Вдруг трос ослаб, и он уже без всякого сопротивления полетел в бездонную черноту.