Наталья Усанова - Тайный умысел

Мара кивнула головой:

– Он такой малесенький! Мне его сразу так жалко стало …

– Марульчик! Только не влюбляйся! Он же тебе по плечо! Пусть подрастёт ещё маленько. У нас с тобой первое дело – учёба. Значит, в Сталинград ехать нельзя. Только в Москву!

– В Москву разгонять тоску, за песнями?

– Всё бы тебе – за песнями! Учиться, и никаких гвоздей, как сказал товарищ Маяковский. Пока! До завтра!

– А завтра на озеро пойдём?

– Обязательно!

Лёлька по-мальчишески перемахнула через плетень. По краям картофельного поля золотым кантом цвели подсолнухи, а за ними вдоль плетня почти сплошным забором – крыжовник. Созревшие крупные ягоды уже осыпались. Пришла пора собирать их. Лёлька набрала горсть ягод и отправила в рот. Вкусно! Набрав ещё горсть, пошла по тропке через поле. Ближе к дому шли грядки огорода, и, вперемешку, яблони и чёрные груши – «дули». Завершали сад – огород кусты смородины и виноградник, укрывавший сенью весь двор. Двор был обустроен уютно: тут и печка, и обеденный стол со скамьями, и душевая летняя кабина с бочкой наверху, и топчаны для ночлега на свежем воздухе. Здесь же дядя Митя соорудил баню, а рядом – голубятню. В глубине двора – погреб – ледник для зимних заготовок и молочных продуктов.

В летнее время жизнь людей, живущих в собственных домах, протекала, практически круглосуточно, во дворах. Лёлька, проходя по участку, уже издали слышала голоса со стороны двора. Подходя ближе, она, наконец, разглядела приехавших маму и папу. Рванулась к ним бежать, но тут из-за кустов смородины выскочили мальчишки: её младший брат Виталик, которого мама родила вдалеке отсюда, и которого она не видела почти три года, и младший сынишка тёти Гани, Гриша. Мальчики были погодками: Виталику шесть лет, а Грише – пять. С радостным криком они бросились к Лёльке и повисли у неё на руках. Она закружила их, подхватив руками, и с ними подбежала к родителям запыхавшаяся, на седьмом небе от счастья. Лёлька и не догадывалась, что так соскучилась по ним.

Мама и папа, обычно сдержанные в выражении своих чувств, в этот раз не скрывали слёз радости, обнимая и целуя её.

– Лёлька, как же ты выросла! – удивилась мама.

– Уже не пацанка, а невеста на выданье! – подхватил отец.

– Мои женихи ещё не подросли! – засмеялась Лёлька. – Пока они подрастут, я поеду учиться.

– Слышали – слышали уже! В Москву собралась ехать? – спросил отец.

– Да. Мы с Марой поедем, подругой.

– А где там жить собираетесь?

– Мара у своих родных, я – у наших. Ты же, мама, говорила, что там живёт дядя Паша.

– Дядя Паша живёт не в самой Москве, а в рабочем посёлке около Москвы. Это далековато. Ты что, собираешься каждый день ездить туда и обратно? И времени будет много уходить, и денег на поездки придётся много тратить.

– Так, может, если поступим, нам общежитие дадут?!

– Если бы да кабы, выросли бы во рту грибы! – сказал отец. – Поеду-ка я вместе с вами. У меня там живут друзья – сослуживцы. Глядишь, что-то и получится с жильём.

– Лёлька, а ты помнишь, какой сегодня день? – вдруг спросила мама.

– Какой? Самый лучший, потому что вы, наконец-то, приехали! А если бы ещё и баба Груня приехала, я была бы самая рассчастливая на свете!

– Так баба Груня приехала, и баба Фрося – тоже. Они в доме прилегли отдохнуть с дороги, – притомились. Ты пока не беспокой их – пускай малость подремлют.

Лёлька аж подпрыгнула от такой новости. В восторге снова ухватила мальчишек и закружила с ними волчком.

– Угомонись, чадунюшка! Число-то, нынче, какое? – остановила её мама.

– Ой! И правда, – совсем забыла! Сегодня же у меня день рождения! – прижав ладони к зардевшимся щекам, спохватилась Лёлька.

– Ну, слава Богу, вспомнила! Мы с отцом решили: надо бы к твоему рождению подгадать приехать. Вдруг укатишь куда? – Свищи ветра в поле… – погрустнев, сказала мама.

– Вы надолго приехали? В отпуск?

– Нет, не в отпуск. Меня с военной службы списали по здоровью, – ответил отец. – Пока здесь поживём, а там – видно будет. Снимем для жилья дом, а потом, глядишь, или купим, или сами построим новый. Как построим, будем жить – поживать, добра наживать.

– Ай, да сказочник! – усмехнулась мама. – Тараканы, вошки, да на кошках блошки – вот и всё наше богатство всегда было.

– Не греши, Дуня! Куда нам с тобой это богатство? Мы же полстраны исколесили, переезжая с места на место. В дорогу много не возьмёшь, и в тряпках ли счастье? А голому даже проще: подпоясался – и дальше топай, в путь – дорогу. Но руки-то всегда при мне были?! Где бы ни жили, везде обустраивались, хозяйством каким – никаким обзаводились. Грех, Евдокия Пантелеевна, жаловаться!