Анна Фимина - I измерение

– Мыгы.

– Вот закончу учебу, и буду, как ты – блаженствовать! – Ленка кинула карандаш и потянулась.

– Куда после, не думала? – спросила Ольга.

– Может, к матери в Смоленск махну.

– А отец?

– Вот то-то же…. Пока не знаю.

Ольга погрузилась в чтение, Ленка опять взялась за карандаш.

* * *

За ужином Дмитрий Семенович рассказывал о каких-то Дегтярёвых, Ольга его не слушала. У неё перед тарелкой лежала книга, и она была полностью увлечена чтением.

– Да послушай ты. Кому я рассказываю?– Дмитрий Семенович захлопнул книгу и положил её на комод.

Ольга огляделась, в кухне действительно никого больше не было, и ей пришлось слушать болтовню отца.

– Так вот, потом Глаша стала у него практику перенимать.

– Какая Глаша?

– Ну! – огорчился Дмитрий Семенович. – Я же говорю, что ты меня не слушаешь! Глаша – доктор наш новый.

– Доктор? Женщина? А у кого она практику перенимала?

– У Зарецкого.

– У нашего Зарецкого?

– Да-да-да. Он ей все показывал, рассказывал.

– А откуда она? Я впервые о ней слышу.

– Она приехала с мужем еще вчера к нам в Енисейц, и будет жить недалеко от нас.

– Как же Зарецкий мог её учить. Он же местный: тут родился, женился да здесь же и помер.

– Так ведь и она наша, на время уезжала в Крым.

– Странно, что я о ней никогда не слышала.

– И сына с собой привезла. Говорят, что сын у неё вообще гений медицины, очень умный и мозговитый парень.

– Такой взрослый сын? Он у неё один?

– Нет вроде как…. В общем – не знаю.

– Фу, папа! Ты бы лучше и разговора не заводил, раз дела не знаешь, – грубо посоветовала Ольга, и они продолжили ужин в тишине.

* * *

Глаша Дегтярёва была Глашкой, которую некогда князь Кирилл Дмитриевич Веришилов выдал замуж за коваля Дегтярёва. Через несколько недель появился и первенец Алексей, он родился в дороге, когда князь отправил молодую чету в Крым к когда-то сосланной туда родственнице Волковой. Через год у них родилась дочка Дуняша, затем еще через пару годков и сын Петенька. И вот спустя 22 года вернулись обратно. На вопрос местных: «Почему?» старый кузнец иронично ответил: «Крестьяне крепки к земле своей». Они вновь выстроили дом, перевезли своё хозяйство из временной лачужки, где поначалу остановились, и стали жить. Семен работал в колхозных мастерских, а Глаша трудилась пока на дому. Семья не бедствовала: Глаша действительно оказалась отличным лекарем, и их дом всегда был полон всякого добра, которое несли енисейцы за свое здоровье.

С родителями приехал их старший сын Алексей. Личность довольно загадочная. В деревне вспомнили о его происхождении, говорили, что он прямой наследник Веришиловых, что Глаша родила его от князя Кирилла Дмитриевича, который за это её и услал подальше от имения своего. Ни Глаша, ни Семен этих слухов не отрицали.

Дегтярёвы всё это время жили в деревеньке Ямельяновке под Севастополем, куда перебрались сразу после революции. Алексей учился в педагогическом московском университете, затем поступил еще и в институт медицинских наук. Он даже был включен в список лучших студентов, которые выезжали за границу на несколько недель. Алексей остался там на два года за счет своих энциклопедических знаний, изучал мировую медицину. Поработав там над человеческой психологией (импульсы головного мозга), он вернулся на родину и сразу получил два диплома: учителя-словесника и доктора-невролога. Приехал в Севастополь, завел там практику, весьма успешную. Но затем за какую-то темную историю его лишили медицинской лицензии.

И вот через месяц этот ученый муж посетил маленькую сибирскую деревеньку на берегу Енисея, где наслаждался просыпающейся от зимнего сна природой Енисейца.

Работать почему-то этот человек с двумя высшими образованиями не хотел. Его почти никто не видел в деревне. Он постоянно бродил по лесу и берегам Енисея. Девушки, особенно Шурка Сковородникова, сходили с ума от неизвестности.

Солнце ослепительно светило на остатки снега. Сегодня взбурливший серый Енисей взломал толстый лед и понес его по своему обычному течению, заставляя неуклюжие льдины плясать вдоль берега. Лешка с интересом наблюдал за одной из таких льдин, как вдруг с отвесного обрыва посыпались крошки грязного снега. Он поднял голову. Там, наверху, у самого края обрыва, о платформу которого билась с бешеным ревом разъяренная река, стояла Ольга с непокрытой головой и распахнутым пальто. Она подставила лицо ветру и прикрыла глаза. Что-то божественное было в этой стройной фигуре, залитой весенним солнцем. Лешка не без труда поднялся на обрывистый берег, но никого уже там не нашел. «Нет, привидеться мне это точно не могло», – подумал он и медленно направился вдоль реки.