Денис Соболев - Воскрешение - Роман

Она устало склонилась над кроватями и по очереди поцеловала их в лоб.

– Спокойной ночи. И не вздумайте продолжать болтать.

Вышла, тихо и плотно закрыв за собой дверь.

– Мама нигде не была, – сказала Аря. – Поэтому она все придумывает. Потому и думает, что ничего нет.

– Как ты можешь так говорить о маме? – возмутился Митя.

– А что ты думаешь, она там была?

– Может быть, это было очень давно? Или ей просто нельзя нам это рассказывать?

Арина задумалась. Маму она тоже любила.

– А ты еще почитай, пожалуйста, Митенька, ну почитай нам еще.

Митя посмотрел на нее и зажег бра над своей кроватью.

– Только я буду тихо, – сказал он.

– Да, да, – восторженно прошептала Аря – так тихо, что и сама себя почти не слышала, чувствуя движение губ и близкий шелест своего шепота. – Про избушку.

– «Столетняя избушка, – ясным шепотом читал Митя, – мало пострадала в этом холодном климате. Пропитанные морской солью стволы плавника только почернели и кое-где покрылись лишаями, а внутри были свежи. Немало путешественников находили приют в этой поварне по пути на остров или обратно, и все заботились об исправности ее двери, висевшей на кожаных петлях, и крыши, на которую нужно было время от времени подсыпать землю».

Часть слов казались Арине странными, хоть и захватывали воображение, и она начала мысленно сбиваться с дыхания. Как-то незаметно для себя она стала представлять огромные плавники, как у карасей с озера Красавица, только очень большие, и поварню, где повар орудовал возле жарко натопленной плиты.

– Митя, – спросила она, – когда мы вырастем, мы с тобой ведь доберемся до бухты Тикси?

Он задумался, воображая теплую хижину на берегу великого полярного моря.

– Да, – сказал Митя, – обязательно доберемся.

– Ты в нее веришь?

– Верю.

– Что бы ни сказала мама?

– Что бы ни сказала, – ответил он, задумавшись. – А ты не передумаешь?

– Нет, – сказала Арина решительно и как-то очень серьезно.

– Что бы ни произошло? – продолжал настаивать Митя.

– Что бы ни произошло.

Они снова замолчали. Арина вылезла из-под одеяла и села на край Митиной кровати.

– Обещаешь? – спросил он.

– Обещаю. Ведь бабушка сказала, что мы оттуда пришли. И этот, Ломоносов, тоже сказал. Обещаю, – повторила она, но неожиданно для самой себя ей и этого показалось недостаточно. – Клянешься?

– Да, – откликнулся Митя, и Арина легко коснулась его руки.

Митя чувствовал себя ужасно уставшим, как будто это он сам проехал на собачьей упряжке по широкой речной долине своей прозрачной бесконечной страны. «Я клянусь», – одними губами повторил он, перевернулся на бок, потом на живот, вытянул руки, снова вспомнил об избушке, о которой сейчас читал, обнял подушку и почти мгновенно уснул без сновидений. Тихо-тихо, чтобы не разбудить брата, Арина встала с края кровати, все еще чувствуя себя во власти видения, подумав, что ей совсем не хочется спать, да и совсем не нужно спать в такую чудесную ночь; подошла к темному оконному проему с редкими огоньками за стеклом и смотрела, как там, за двойными рамами, продолжает падать теплый медленный снег ранней зимы. Потом все же сказала себе, что становится холодно, что можно вернуться под одеяло и представлять себе бухту Тикси. Счастливое, все еще неожиданное, беспричинное волнение наполняло ее дыхание; и, не заметив, что засыпает, она уснула.

Арине приснилась широкая, как море, покрытая льдом и снегом река с высоким правым берегом, поросшим дальним лесом; нитью посредине замерзшей реки шла тонкая санная колея. Горело зимнее солнце. Поначалу Арина была захвачена бессловесным величием пейзажа, впервые представшего ей в своей взрослой, захватывающей душу полноте. Но потом на смену счастливому солнцу, от которого так пронзительно сверкает снег и наполняется светом душа, пришла тяжелая зимняя буря. Неожиданно, вглядевшись в кружащиеся в воздухе потоки снега, она увидела маленькую черную фигурку бегущего к ней человека. Он бежал, падал, вставал, размахивал руками, бесшумно кричал, как будто пытался ей что-то сказать; и Арина испугалась. Потом он опять упал, на коленях пополз ей навстречу, поднимая руки, и снова, как будто пытаясь что-то кричать, указывал куда-то назад, в сторону высокого дальнего горного склона почти что на горизонте. Арине вдруг показалось, что она его узнала, и все же во сне она так и не смогла вспомнить, кто он. Она оглянулась туда, назад, куда он указывал, и увидела огромную чужую женщину с горящими безумием глазами, в короне, доспехах и с огромным мечом в руках. Когда Арина обернулась назад, ползущий человек уже исчез в тугом водовороте снежной бури. Исчезла и ужасная блондинка у нее за спиной, со своим черно-золотым щитом и золотой короной; исчезла и снежная буря над великой незнакомой рекой. Арина лежала в постели, сжимая одеяло, ей было страшно и непонятно; и она долго не могла уснуть.