Александр Строев - Принц Шарль-Жозеф де Линь. Переписка с русскими корреспондентами

Я почти снял для Вас, дражайшая княгиня, Ваше «Златое сердце» 433 433 Дом напротив замка Клари-Альдрингенов в Теплице. на весь сентябрь; если Вы приедете раньше, чего я желаю, то сможете там сразу же поселиться. Это именно то, что Вам нужно, и мне тоже: если быть только Вашим другом, дистанция вполне благоразумная. Если быть Вашим возлюбленным, Тора и Шлосберг 434 434 Названия двух удаленных друг от друга прогулочных маршрутов. меня не испугают.

Пишите мне, вернее приезжайте; и проявите, моя дражайшая пантера, чувства, если не нежные, то более человечные и благоразумные. Ручаюсь, что Вы не сделаете меня очень несчастным, только видеть Вас – для меня величайшее счастье 435 435 В Nouveau recueil 1812 (T. I. P. 155–157) этот абзац заменен следующим: «Весьма легкомысленно писать так женщине, видевшей у своих ног победителя Очакова, Бендер, Измаила и сотню тысяч других поклонников. Он чуть не сошел с ума, великий человек. Три десятка адъютантов отправлялись к Вам, дабы угадать Ваши намерения; генералы дожидались хотя бы одного Вашего взора. Вместо празднеств в золотых и лазурных шатрах, музыки с небес и из-под земли, богатейших турецких ковров, по коим ступали Ваши ножки, я предлагаю Вам сиденьице в дупле дерева, где госпожа графиня де П. впервые сказала мне, что любит меня, и песенку моего славного турка Измаила. Вместо сераскиров и пашей, сбросивших свои туфли, дабы облобызать Ваши, я покажу Вам парадные строи всех стад Шенау [село в окрестностях Теплице. – Прим. Линя ], когда они спускаются с гор; вместо ревнующих к Вам женщин, которых хотели заставить обхаживать Вас и которые Вас проклинали, Вас будут благословлять наши храбрые, покрытые славой солдаты, выходя из Штейнбада [бани для воинов. – Прим. Линя ]. Наши процессии, возвращающиеся от Пресветлой Марии [место паломничества вблизи Теплице. – Прим. Линя ] и направляющиеся в город выпить рюмку водки, окунуться в купальне и поставить пиявки, остановятся перед Вами в восхищении и вознесут вразнобой свои песнопения, молясь Господу Богу и Пресвятой Деве о том, чтобы Вы не придирались к Святому Духу и верили, что святой Петр был в Риме, а не в Антиохии. Основательная причина того, что мы не будем вечно счастливы вместе в раю. Будем же в нем хотя бы, пока мы живы». .

Судите сами, дражайшая и несправедливая, почитаю ли я Вас. Верните мне немедля мое письмо. Я еще люблю Вас как достойнейшего господина, перестав любить Вас как достойнейшую женщину, ибо Вы не галантная дама. Я не люблю Вас, когда Вы строите глазки, притом отнюдь не добрые, когда Вы говорите о клюве и когтях, когда, не слушая, Вы полагаете, что Ваше самолюбие оскорблено. Я буду любить Вас на свой манер, пока буду видеть Ваше упоительное личико, а на Ваш манер, когда перестану Вас видеть. А если Вы купите ценой того, о чем Вы знаете, мою дружбу, она будет столь же пылкой в ваше отсутствие, сколь мои желания пламенны, когда Вы поблизости.

Приходите же сегодня на обед. Вы мне совершенно необходимы нынче в течение восьми часов.

Вчера я был почти доволен. Я видел Вас в течение восьми часов, но одну – ни единого мгновения. Я не смог проворковать Вам по моему обыкновению миллион раз «Я люблю Вас», полуподавленных, полуслышных. Что это было бы, коли между нами было возможно «Я люблю тебя»? Известно ли Вам, что моя любовная переписка близится к концу? Будь Вы благоразумны в Вене, у нас было бы время любить друг друга, а не писать об этом в письмах.

Свои дротики только со всеми предосторожностями. Я не говорю с Вами, сударыня, на чужом языке. Мой Арриан 439 439 Что имеется в виду, неясно. Флавий Арриан (ок. 95 – ок. 175) – римский историк, писавший по-гречески. уже слышал любовный говор. Мои слова не бросаю на ветер и потому не потеряю их на свежем воздухе во время прогулки. Если бы я стал счастливым, во что вовсе не верю, ведь пришлось бы рассчитывать на Ваш разум, я бы по-прежнему писал Вам письма бедняка, просящего милостыню, полные отчаяния из‐за вашей суровости, дабы продолжать сочинять Вам патенты на добродетель.