Разипурам Нарайан - Продавец сладостей. Рассказы. «В следующее воскресенье». «Боги, демоны и другие»

— Если сласти сделаны из чистейших продуктов, приходится платить за них хорошую цену.

— Это верно, — сказал Джаган.

Он посидел немного в раздумье, а потом провозгласил:

— С завтрашнего дня цены на все будут снижены. Я это решил.

— Почему? — спросил растерянно братец.

Джаган не удостоил его ответом. Он просто сказал:

— Мы покупаем продукты, скажем, на сто рупий в день, жалованье персоналу и аренда помещения стоит, скажем, еще сто, — он понизил голос, — так что выручать за проданное нужно не больше чем, скажем, двести рупий в целом. По правде говоря… — начал он, но в последнюю минуту передумал, не желая раскрывать подлинных цифр. — Больше народу выиграет от скидки.

— Но вы же против того, чтобы люди ели сахар, правда?

Джаган задумался, стараясь разобраться в этом противоречии, а потом сказал:

— Не вижу связи. Если люди хотят есть сласти, пусть эти сласти будут сделаны из чистейших продуктов, вот и все. Я забочусь в основном о детях и бедняках.

— Ну, а как же ваш доход? — спросил испытующе братец.

— Мне уже хватит, — ответил Джаган.

Братец, однако, потребовал дальнейших объяснений, словно имел дело со сложным и запутанным дипломатическим заявлением.

— Хватит чего? — спросил он.

— Всего, — сказал Джаган.

Братец принял приличествующий случаю серьезный и мрачный вид.

— Если вы думаете уйти на покой, я уверен, что всегда найдется человек, который захочет взять на себя ваше дело.

— О-о, это не так просто, — заметил Джаган. — Сегодня утром я сказал об этом Мали, а он мне и говорит…

Он замолчал. Пожалуй, вспоминать давешнюю сцену слишком опасно — он может не выдержать и расплакаться. Глупо обливаться слезами, когда сидишь на троне. Он представил себе, как стоит робко, словно бедный проситель, перед Мали и этой кореянкой, а они издеваются над ним и его делом, которому он отдал всю жизнь. Ведь это благодаря его делу Мали смог полететь в Америку и жить там в свое удовольствие. «Продавец леденцов» — да как ему не стыдно!

Тут Джаган заметил, что братец все еще ждет ответа, и сказал:

— Он не хочет продавать сласти.

Братец решил, что здесь нужно выразить сочувствие, и произнес:

— Разве можно желать лучшего дела, чем у вас? Но у него другой склад мыслей, как вы знаете.

— Деньги — зло, — повторил Джаган свое любимое изречение. — Без них мы все были бы счастливее. Нужно только, чтобы дело себя окупало, а зарабатывать деньги ни к чему. Да, зарабатывать деньги ни к чему. Капитан! — закричал он. — Что это за мальчишки? Чего им надо?

— Я сейчас отправлю их, господин.

— Нет-нет, скажи мальчику за прилавком, чтобы он дал каждому пакетик со сластями, а потом уж отправляй их.

— А вдруг у них нет денег?

— Что с того? Я могу себе это позволить. Мальчик! — закричал он. — Угости этих детей.

Дети взяли сласти и ушли, удивленные до крайности.

— Если эти мальчишки пойдут и всем про это расскажут, вас осадит толпа. Вы отсюда не выйдете.

— Ничего, мы что-нибудь придумаем, не беспокойтесь, — сказал Джаган. — Через день или два произойдут большие перемены.

Братец испугался и сказал:

— Только не торопитесь. Совершите паломничество к священным храмам, омойтесь в священных реках. Если хотите, я присмотрю за лавкой в ваше отсутствие.

— Я скажу вам, когда решу.

Мальчишка-подручный внес медный сосуд. Братец, который в эту минуту обычно удалялся, встал, но не уходил. Его мучило любопытство: возьмет Джаган деньги или вышвырнет их на улицу?

Джаган выдвинул ящик стола, расстелил сложенное полотенце, чтобы приглушить звон падающих каскадом монет, посмотрел на братца и сказал:

— Сегодня вечером и завтра мне придется многое обдумать. Я слишком долго полагался на волю судеб.

Братец, обеспокоенный этими намеками, произнес, как истинный миротворец:

— Я поговорю с Мали. Я знаю, что могу говорить с ним. Даже с этой девушкой Грейс. Она такая доверчивая!

— Пожалуйста, говорите с ним, о чем хотите, — сказал Джаган. И решительно добавил: — Только не от моего имени.

Спустя два дня явившись в свой обычный час в лавку, братец увидел, что у входа толпится народ. На прилавке висело объявление: «Любой пакетик — 25 пайс». Пакетики пользовались таким успехом, что мальчишка-подручный сбился с ног. Старики, молодежь, дети, нищие и батраки рвались к прилавку с протянутой рукой. Подносы пустели с молниеносной быстротой, их едва успевали приносить. К пяти часам продали все. Сивараман и другие повара вышли из кухни, встали перед Джаганом и спросили: