Разипурам Нарайан - Продавец сладостей. Рассказы. «В следующее воскресенье». «Боги, демоны и другие»

— А что он хочет писать?

— Не знаю. Должно быть, легче всего начинать со стихов. Или с рассказов. А что еще можно писать? — спросил братец, не желая пускаться вплавь по неведомым водам. — Сказать по правде, и это из него вытащить было нелегко. Я встретил его в школе…

— В колледже, — поправил с обидой Джаган.

— Ну да, я и хотел сказать, в колледже. Для меня Мали всегда остается ребенком. Мне трудно себе представить, что он уже не школьник. Когда учителя ушли, он увидел меня и подошел спросить, что я там делаю. Мне не хотелось показаться назойливым, я что-то сказал ему, а потом спросил, не хочет ли он выпить со мной где-нибудь чашку кофе. А он говорит: «Одного кофе мне мало. Я хочу есть. Да побольше!»

— Бедняжка, он, верно, целый день ничего не ел! — вскричал Джаган горестно.

— Не обязательно, — сказал братец. — Молодые люди едят, и от этого у них аппетит только разыгрывается. Вы же сами знаете.

— Да, конечно! — воскликнул Джаган. — Почему бы ему не есть, сколько он захочет и когда захочет?

— А денег вы ему даете достаточно?

— Конечно, — сказал Джаган. — А что, он что-нибудь об этом говорил?

— Нет-нет, что вы! — воскликнул братец. — Он не из тех! Даже если б вы его морили голодом и отказывали ему во всем, он и тогда не стал бы жаловаться.

Джаган почувствовал гордость от града похвал, сыпавшихся на его сына. Он задумался, и звезды на небе остановились на своем пути. Мимо промчались два пса. С другой стороны памятника заворочался нищий, бормоча что-то во сне. Джаган глянул на него и сказал:

— Какой позор, что наша нация не может решить проблему бродяг. Вот освобожусь — и займусь этим.

Братец пропустил его слова мимо ушей и продолжал свой рассказ.

— Я повел его во «Дворец блаженства». Знаете этот ресторан? Там еще проигрыватель все время так орет, что ничего не разберешь.

Джаган взмолился:

— Я не хочу ничего слышать об этом «Дворце». Расскажите мне о мальчике, прошу вас.

— Я и рассказываю, имейте же терпение. Я знаю, что вы не любите «Дворец блаженства» и всю эту братию. Я знаю, что они пытались вас шантажировать из-за налога на продажу…

— Прошу вас, не отвлекайтесь. Мне все равно, что они там делают или делали. Расскажите мне, что сказал мальчик. Он грустит?

— И да, и нет. Он радуется, что будет свободен и сможет стать писателем, и грустит оттого, что вы хотите, чтобы он учился в…

— В колледже, — быстро сказал Джаган, опасаясь, что братец снова заговорит о школе.

Братец оценил намек и сказал:

— В колледже, в колледже, конечно, в колледже. От одного этого слова он с ума сходит, хоть вам оно так нравится. Он ненавидит уроки. Он ненавидит все предметы и все учебники. При мысли о колледже он приходит в ярость. Знаете, что он сделал? У него в руках были учебники. Я заказал ему и себе лепешек и овощей. Мы сидели и ждали. Вдруг он как возьмет и как разорвет все учебники. А потом подозвал официанта и говорит: «Брось их на кухне в печку».

— И вы его не остановили? Не сказали ему, что книги надо чтить, ибо они — проявление божественной мудрости Сарасвати [8] Богиня наук и искусств. ? Как же он сдаст экзамены на бакалавра?

— Не знаю, — сказал братец. — Мне и в голову не пришло с ним спорить. Все равно — к чему бы это привело?

— Вы, видно, тоже лишились рассудка! — вскричал Джаган. — Неужели вы не понимаете, что…

— Нет, — сказал братец. — Когда он разорвал учебники, мне это показалось очень разумным. Если учесть, какая у нас система образования…

— А-а, перестаньте. Надеюсь, ему вы этого не говорили.

Братец пропустил это обвинение мимо ушей.

— А знаете, что он сделал сразу же после того, как отправил учебники в огонь? Он тут же сочинил стихи: «Возблагодарим Великий Огонь за то, что он пожирает наши проклятые книжки…» — или что-то в этом роде. Очень красивые и благородные стихи. Потом он съел лепешки и все остальное — на общую сумму в три рупии.

— Молодец! — одобрил Джаган, радуясь стихам сына не меньше, чем его аппетиту. — Я вам все возмещу. Напомните мне завтра в лавке.

— К чему торопиться, — сказал братец. — Мне не к спеху.

Разговор то и дело отклонялся в сторону — впрочем, разве у него было четкое направление, строгая тема? Так они и беседовали не торопясь, пока часы на здании окружного магистрата не пробили двенадцать. Бой часов нарушил тишину спящего города, и Джаган сказал:

— Даже взломщики сидят уже сейчас по домам, а я так ничего и не узнал. Не понимаю, почему он не может учиться в колледже и писать.