Готхольд Лессинг - Драмы_Басни в прозе

Парменион.Сделаю ли? Разве я не обязан сделать? Слушай, царевич, когда ты наконец станешь царем, не ограничивайся только приказами. Приказ — ненадежное средство. Поступай с тем, на кого возлагаешь трудную задачу, так, как поступил сейчас со мной, и если уж он откажет тебе в повиновении… Нет, немыслимо! Он не сможет отказать тебе! Я ведь тоже знаю, в чем человек может отказать.

Филот.Что такое повиновение? Что общего у дружбы, которую ты выказываешь мне, с повиновением? Итак, сделаешь, друг мой?

Парменион.Замолчи! Замолчи! Я твой, безраздельно твой. Да, я сделаю все. Я скажу, непременно скажу твоему отцу, чтобы он вызволил тебя из плена лишь завтра. Почему лишь завтра — не знаю. Да мне и не надо знать. Ему тоже. Мне достаточно знать, что этого желаешь ты. Больше ты ничего не хочешь? Может быть, я должен сделать еще что-нибудь? Ринуться за тебя в огонь? Броситься со скалы? Лишь прикажи, мой дорогой маленький друг, лишь прикажи! Теперь я готов для тебя на все! Одно твое слово, и я совершу даже предательство, пойду на низость! Я холодею при одной мысли об этом, и все же, царевич, если тебе угодно, я пойду на это, да, пойду.

Филот.О мой лучший, мой пламенный друг! О ты… Как мне назвать тебя? Творец моей грядущей славы! Клянусь тебе всем самым святым для меня — честью моего отца, успехом его оружия, благоденствием его страны, — клянусь тебе, что до смерти не забуду твоей преданности, твоего рвения. Ах, если бы мог я достойно вознаградить их! Слышите вы, боги, мою клятву? А теперь, Парменион, поклянись и ты! Поклянись мне свято сдержать свое слово!

Парменион.Поклясться? Я слишком стар для клятв.

Филот.А я слишком молод, чтобы поверить тебе без клятвы. Поклянись! Я клялся тебе своим отцом, а ты клянись мне своим сыном. Ты ведь любишь его? Искренне любишь?

Парменион.Так же искренне, как тебя! Ты требуешь клятвы, и я клянусь. Клянусь тебе единственным сыном, своей кровью, которая течет в его жилах, той кровью, которую я охотно проливал для твоего отца, которую и сын мой охотно прольет за тебя в свой день и час, — клянусь тебе этой кровью сдержать свое слово! А если я нарушу его, пусть мой сын падет в первом же сражении и не доживет до славных дней твоего царствования! Слышите вы, боги, мою клятву?

Филот.Не слушайте его, боги! Не тем клянешься, старик. Разве пасть в первом же сражении, разве не дожить до моего царствования — это несчастье? Разве ранняя смерть — несчастье?

Парменион.Я этого не говорю. И все же лишь для того, чтобы увидеть тебя на троне и послужить тебе, я хотел бы того, чего вовсе не хочу, — снова стать молодым. Твой отец хорош, но ты будешь лучше.

Филот.Никаких похвал в ущерб моему отцу! Измени свою клятву, и вот как: если ты не сдержишь слово, пусть сын твой станет трусом и ничтожеством, пусть, если ему представится выбор между смертью и позором, он изберет позор, пусть проживет девяносто лет посмешищем для женщин, но и в девяносто лет неохотно расстанется с жизнью.

Парменион.Я в ужасе и все же клянусь: пусть будет так! Внимайте страшнейшей из клятв, боги!

Филот.Внимайте ему!.. Вот и хорошо, Парменион, теперь ты можешь идти. Мы достаточно долго задержали друг друга и наделали слишком много шуму из-за пустяка. В самом деле, разве это не пустяк — передать моему отцу, уговорить его, чтобы он не обменял меня раньше чем завтра. А если он захочет знать причину, что ж, придумай ее по дороге.

Парменион.Придется! До сих пор я, хоть и дожил до старости, еще никогда не выдумывал небылиц. Но в угоду тебе, царевич… Дай мне только волю: дурному не поздно учиться и в старости. Будь здоров!

Филот.Обними меня! Ступай.

Филот.

Филот.На свете столько обманщиков, и все же обманывать невыносимо трудно, даже если делаешь это из наилучших побуждений. Сколько мне пришлось вертеться и изворачиваться! Мой добрый Парменион, устрой лишь, чтобы отец вызволил меня не раньше чем завтра, и ему больше не придется вызволять меня. Теперь я выиграл время, достаточно времени, чтобы укрепиться в своем решении. Достаточно, чтобы избрать наивернейшее средство. Горе мне, если я не найду его! Приди мне на помощь, юношеское упорство, раз уж мне не дана в удел стойкость старца!

Решено! Твердо решено! Я это чувствую, я успокаиваюсь, я спокоен! (Как бы созерцая самого себя.) Таков, как ты сейчас, Филот… Ха! Это будет блистательное, великое зрелище: юноша, распростертый на земле с мечом в груди!