Элинор Глин - Возрождение

Я подумал о «дамочках» — в первый год войны они тоже играли во что-то, но теперь перестали претендовать даже на это.

Герцогиня все еще сердилась.

— Мой племянник Шарль де Вимон в дни, на которые не выдают мяса, ест цыплят и котлеты. Он с гордостью сказал мне, что его метр д’отель — одноглазый, как и ты, Николай, — может достать ему сколько угодно за день до того через приятелей торговцев — и со льдом — мой Бог! А я плачу двадцать восемь франков за штуку за лучших куриц для моих раненых, а что касается льда, его невозможно достать. О! я наказала бы их всех, задушила бы их, их собственной едой, это они должны были бы быть «пушечным мясом» как говорите вы, англичане, — они, эти немногие, позорящие нашу храбрую Францию и заставляющие другие нации смеяться над нами.

Я старался уверить ее, что никто не смеется и все понимают и уважают французский дух, что это только немногие, что мы не введены в заблуждение, но я не мог успокоить ее.

— Это доводит меня до слез, — сказала она наконец и я был бессилен утешить ее.

— Элоиза де Тавантэн — еврейка — невестка моего кузена, на прошлой неделе заплатила четыре тысячи франков за новое вечернее платье, которое не покрывает одной десятой ее толстого тела. Четыре тысячи франков дали бы моим раненным… Ну ладно… но я сержусь, сержусь.

Тут она сдержала себя.

— Но к чему я говорю это тебе, Николай? Потому, что я в скверном настроении, а все мы люди и должны поделиться горем с кем-нибудь.

Таким образом, мой дневник, в конце концов, имеет какое-то значение.

«Нужно поделиться горем с кем-нибудь.»

Буртон в восторге, что я буду писать книгу. Он сразу же написал моей тетке Эммелине, что мне лучше. Сегодня я получил ее письмо с поздравлениями. Буртон ведет корреспонденцию с моими немногочисленными родственниками, которые заняты тяжелой военной работой в Англии. Я прихожу в возбуждение и стремлюсь начать, но, пока Морис не нашел мне стенографистки, это ни к чему. Он слышал о двух. Одна — мисс Дженкинс, сорока лет, — звучит хорошо, — но она может посвящать мне только три часа в день, а я должен иметь стенографистку все время под рукой. Другая — мисс Шарп, но ей только двадцать три, хотя Морис и говорит, что она некрасива и носит роговые очки, что не привлечет меня. Весь вечер она делает бинты, но может приходить днем, так как принуждена зарабатывать на жизнь. Сейчас она не без места, так как очень опытна, но ей не нравится ее теперешняя служба. Морис говорит, что ей придется платить очень много, но мне все равно, я хочу иметь лучшее. Мне лучше повидаться с мисс Шарп и рассудить, смогу ли я вынести ее. Она может оказаться личностью, с которой я не смогу работать. Морис должен привести ее завтра.

Сегодняшние новости хуже. Банки вывезли все свои ценности. Но я не уеду. Умереть при бомбардировке можно так же хорошо, как и каким-нибудь другим способом. На случай эвакуации, английский консул должен знать имена всех живущих здесь англичан. Но я не уеду.

Берта грохочет неприятнейшим образом, прошлой ночью было два налета, а она начала в шесть часов утра. Поспать удастся немного. У меня теперь есть экипаж в одну лошадь с Мафусаилом вместо кучера. Сегодня в девять вечера я подобрал Мориса у Ритца, на Рю де ла Па, площади Вандом и Рю Кастильоне не было ни души — город мертвых. А июньское небо было полно спокойствия и мягкого света.

Что все это значит?

Мисс Шарп (Harriet Hammond) нанимается стенографисткой к сэру Николаю Тормонду (Lew Cody). Сцена из Фильма "Man and Maid".

Сегодня Морис привел мисс Шарп, чтобы поговорить со мной. Мне она не очень понравилась, но быстрота и аккуратность продемонстрированной ею для меня стенографической записи удовлетворили меня и убедили, что было бы глупо с моей стороны искать дальше. Таким образом, я нанял ее. Она — миниатюрное существо, бледная шатенка с довольно хорошими блестящими волосами. Она носит очки в роговой оправе с желтыми стеклами, так что я совсем не могу разглядеть ее глаз. Я сужу о людях по их глазам. Ее руки выглядят так, как будто ей приходилось делать много тяжелой работы — они так тонки. Ее одежда аккуратна, но потерта, выглядит не так, как у француженок, но как будто ее перелицевали — я думаю, что мисс Шарп очень бедна. Ее манеры полны ледяного спокойствия. Она говорит только, когда к ней обращаются, и совсем неинтересна.