Кришан Чандар - Мать ветров - рассказы

— Бахтиар! Бахтиар, сынок! Уже утро.

— Сейчас, встаю, — завозился кто-то на постели, и снова послышался храп.

— Какой странный сон, — бормотала бабушка. — Мне снилось, как будто весь скот умирал от голода, а в доме все спали. Бахтиар! Бахтиар! Вставай, сынок, утро наступило!

— Папа! — позвал кто-то спросонья.

— Бегаман! Бегаман, вставай сейчас же!

— Сейчас. Встаю, — зашевелилась в своей постели Бегаман и прижала к груди ребенка, спавшего с ней.

Ребенок так сладко начал сосать ее грудь, что глубокий сон снова окутал ее.

— Марджана, дочка! Фикро, поднимайся! Эй, встал кто-нибудь?

Марджана спала с открытой головой. Рот ее тоже был открыт. А в глубоком вырезе рубашки была видна ослепительно белая красивая ложбинка между высокими грудями. Она поражала своей красотой, как солнце на небе, и это солнце Марджана прятала у себя под рубашкой. Она спала, спокойно раскинув руки, не сознавая своей молодости и красоты. Бабушка долго смотрела на нее, а потом сердито шлепнула. Марджана испуганно открыла глаза.

— Что случилось? В чем дело?

— Как ты спишь? Даже рубашку не можешь как следует натянуть, лентяйка. Совсем раскрылась, бесстыдница.

— А что я могу сделать, бабушка? — сказала Марджана, прикрывая руками грудь, выглядывающую сквозь рваную рубашку.

— Вставай! Вымой горшок и подои корову.

Марджана медленно встала. Браслеты на ее руках зазвенели. Стеклянные бусинки на голове ударялись друг о друга, и их звон смешивался в воздухе с ее смехом.

— О бабушка. Ты очень рано меня разбудила, а я видела такой хороший сон.

— Сон видела? Нужно меньше кушать вечером. Вот съела бы только несколько кусочков хлеба с маслом, тогда бы сны и не снились и никаких ангелов бы тогда не видела.

Марджана взяла кувшин и пошла доить корову. По дороге она споткнулась о столб, и кувшин вывалился у нее из рук. Она обернулась к бабушке и, притворно плача, сказала:

— Бабушка, кувшин разбился!

— Я это вижу. Бог тебя еще накажет за это, и ты умрешь за пряжей. Но тебя никакая смерть не берет. Иди возьми другой кувшин.

Марджана побежала в хлев, что-то бормоча себе под нос. Бабушка начала кашлять изо всей силы, но никто в доме не встал, только грудной ребенок заплакал, испугавшись этого скрипучего кашля. Бегаман ласково успокоила его и продолжала кормить.

— Когда же ты, наконец, накормишь этот кусок своего сердца, — закричала на нее бабушка. — Наверное, солнце зажжет огонь в доме. Ах, Бегаман, я в твоем возрасте…

Бегаман, прижимая ребенка к груди, вышла из дома.

— О! На самом деле уже рассвело, — произнесла она, пораженная ярким рассветом, — сейчас и солнце покажется. Возьми ребенка, мама! Я схожу за водой к источнику.

Она подняла кувшин и побежала со двора.

— Эй! Не беги. После родов еще и двух месяцев не прошло, а ты бегаешь. Иди медленно, — кричала гневно бабушка.

Бегаман, рассмеявшись, замедлила шаги.

— Аллах поймет теперешних женщин. У нее уже пятый ребенок, а ума все еще нет. Один аллах знает, когда он появится. Бай, бай, спи, мой малышка, спи, сынок маленького Бахтиара.

А маленький Бахтиар, которому было не меньше сорока лет, до сих пор еще храпел на кровати. Край одеяла закрывал его рот и шевелился от дыхания. Когда Бахтиар выдыхал воздух, то одеяло оттопыривалось, а когда вдыхал, оно втягивалось в рот. Бабушка долго стояла, убаюкивая ребенка и смотря на своего сына Бахтиара. Густая борода скрывала его впалые щеки. В уголках глаз начинались лучики морщинок. На лбу морщины были глубокими. Но в этот момент он казался бабушке маленьким ребенком. Она вспоминала его невинные детские шалости, юношеские проделки, его свадьбу, его сильные руки, которые вытащили ее, когда она упала в канал.

— Вставай, сынок, — нежно тронула она его плечо.

— Сейчас, — повернулся он на бок.

— Встанешь ли ты, наконец, — тормошила она его.

Бахтиар вздохнул с такой силой, что край одеяла очутился глубоко у него во рту. Потом зевнул несколько раз подряд и начал протирать глаза. Бабушка положила ребенка на кровать и, взяв 'метлу, пошла подметать двор. Две курицы, кудахча, подбежали к ней. Она замахнулась метлой и прогнала их со двора. Их встретил петух и стал допрашивать.

— Что вы там делали у порога? Ведь ты же знаешь, что туда нельзя ходить, — клевал он старую курицу. Она вырвалась и побежала, за ней побежала молодая курица, и петух тоже важно последовал за ними. Подбежав к диким сливам, они начали клевать их.

Ребенок сначала сосал кольцо, а потом так горько заплакал, как будто на него обрушилась целая гора несчастий.