Жан-Пьер Камю - Новеллы

Недостойная и распутная жизнь его завершилась бесславно, а страшное проклятье Господа, павшее на него после смерти, наверняка покажется вам неотвратимым и удивительным. Рожденный в провинции, где все славились особым пристрастием к выпивке, он имел слабость к вину. Питие обычно сопровождалось обжорством, и, хотя пил он только хорошее вино и ел только лучшее, поглощал он столько всего, что тело его походило на бурдюк, наполненный яствами и напитками. А еще он пристрастился к игре. Но погубили его женщины. Рухнув в бездну следом за теми, кто уподобился Давиду, Соломону и Самсону [4] Ветхозаветным царям Давиду и Соломону и герою Самсону, отличавшимся любвеобилием, в наказание за содеянный грех были посланы многие скорби. , он позабыл и мудрость свою, и ученость. Тридцать лет он сожительствовал с женщинами, постоянно их меняя, и развратил немало жен и девиц, не привязавшись ни к одной из них. Иногда он заводил сожительниц за пределами коллегиала, а иногда содержал их при себе, живя с ними словно с законными супругами. Он не заботился ни об огласке, ни о дурном примере, который подавал нежной юности.

Но некая ловкая и сообразительная особа, в расцвете молодости и красоты, сумела в конце дней его заполонить собою все его помыслы. Совсем потеряв голову от любви, он больше не мог жить без своей любезной и стал таким ревнивым, что стоило ей куда-нибудь отойти, как он думал, что ее похитили или же соблазнили, а стоило кому-нибудь посмотреть на нее, как в нем тотчас поднималась тревога. На головы скольких невинных школяров обрушился гнев его, сколько их понесли наказания от учителя своего всего лишь за то, что осмелились поднять робкий взор на ту звезду, чей свет был столь мил учительскому взору? Он видел соперника в собственной тени; а если на щеку сей особы садилась муха, готов был заплатить любую цену, дабы узнать, какого она пола, и окажись, что мужского, он бы немедля ее прихлопнул. Семь или восемь лет обладал он этой змеей, оберегал ее, словно бесценное сокровище, и сторожил, словно волшебный дракон, охранявший золотые яблоки в саду Гесперид.

Наконец, избежав правосудия земного и небесного, он подошел к концу жизненного пути, и смерть, пожелав взять свое, призвала его на суд, коего не избежать никому и где каждый получит по заслугам. Посмотрите же, сколь великий запас гнева собрал сей несчастный в житницы свои для Страшного суда, презрев сокровища доброты и долготерпения Господа. За время долгой болезни, предшествовавшей смерти, его не раз посещали монахи и служители Господа, усердно пекшиеся о спасении души его; они справились у лекарей и, узнав, что болезнь его смертельна, стали уговаривать его подумать о душе своей и об имуществе. Сначала он лишь смеялся над их речами и утверждал, что чувствует себя хорошо и вовсе не столь плох, как они думают. Но, наконец, почувствовав, что силы его покидают и жизнь близится к закату, он внял упрекам, прислушался к спасительным словам и приготовился к таинству причастия. Чтобы получить отпущение, ему пришлось пообещать выгнать из дома ту, что превратила его жилище в приют непристойности и нечестия; человек же, уговаривавший его, оказался так настойчив и ловок, что, поймав его на слове, стал ковать железо, пока горячо, и потребовал, чтобы тот без промедления выгнал сожительницу.

Однако несчастная сия, всегда готовая пустить слезу, при этом известии разразилась бурными рыданиями и, преумножая отчаяние, кричала, бесновалась, буйствовала и рвала на себе волосы, желая доказать свою безграничную привязанность к тому, кого она любила единственно из выгоды и чье плачевное состояние было ей известно. К такой уловке презренная прибегла с целью еще крепче прилепить его к себе, если он выздоровеет, или получить как можно большую долю по завещанию, если дни его сочтены. И, безусловно, надежды плутовки оправдались, ведь он решил отдать ей все, как если бы она являлась его законной женой; а чтобы никто у нее обманным путем ничего не выманил, он передал ей ключи от всех замков, бросив тем самым богатства свои, накопленные долгим и усердным трудом, в дырявый мешок. Невозможно описать, сколь велики были печаль и жалость умирающего, понимавшего, что его прекрасная звезда должна исчезнуть с глаз долой; все же пришлось ему призвать сурового и неумолимого исповедника, дабы он разлучил его с той, что навсегда завладела его душой. Ибо прежде, чем душа его воспарит и дух покинет бренное тело, в согласии с требованиями святой церкви ему надобно отринуть ее от себя. Однако просьба сия оказалась лишь двуличием, уловкой с целью получить отпущение; едва исповедник покинул его, оставил в ожидании дня завтрашнего, когда он получит предсмертное причащение, как несчастный грешник снова призвал эту ведьму, и та вернулась к нему в дом. Бросившись к ногам его, она целовала их и орошала слезами, и он, не в состоянии перенести притворное ее страдание, протянул ей слабеющую руку, и та стала целовать ее и омывать слезами, постоянно испуская горестные вздохи. Эпафродит же, вместо того чтобы оплакивать грехи, совершенные по ее наущению, проливал слезы жалости, а льстивая особа старалась приободрить его, уверяя в непременном выздоровлении; и, словно оракулу, внимал обманутый больной словам, исходившим из любимых уст. Душа его приготовилась расстаться с телом, силы оставили его, но, обманутый несбыточной надеждой, он уповал, что вскоре воспрянет духом. И вот, несмотря на обещание, данное исповеднику, он вновь поклялся никогда с ней не расставаться и обратился к ней с греховными словами любострастия, кои я не осмеливаюсь передать, а потом попросил поцеловать его в губы, лелея надежду, что средство сие ему полезней, чем любая помощь лекаря, ибо поцелуй этот способен не только удержать в теле его душу, но и вернуть ее обратно, если та уже ее покинет, а также исцелить его и восстановить его силы.