Наташа Михлин - Птенцы велосипеда

Хорошо им. Родились в одной стране, выросли, переезжали всего однажды – с юга на север, да и то не помнили этого. Тут же будут жить всю свою жизнь. Может, выучат английский и еще какой-нибудь язык для работы или для собственного удовольствия. Но не для того, чтобы выжить. Мартино и Заро не требуется напрягаться на уроке итальянского, пытаясь разобрать диалект старенького учителя, который он то и дело вставляет в объяснения. Им не нужно делать вид, что все поняли, когда не поняли и половины, а потом доставать телефон и гуглить, пока их не видят… Впрочем, теперь такое случалось очень редко. Слыша, как мама порой заучивает новые слова, на Давида накатывало одновременно раздражение и жалость. Хотелось помочь или сбежать и не слышать. Чаще он помогал.

Влетевшая в окно ночная бабочка вывела его из задумчивости и заставила сосредоточиться на уроках. Скоро прибежит вкусно пахнущая после душа, свеженькая Ноа, заберется к брату на колени, требуя поднять ее на руки и забросить на верхний ярус кровати, будто там нет лестницы. Трещание крыльев приблизилось к лампе, на учебник просыпалась коричневая пыльца. Ноа не понравится мотылек в спальне. Давид со вздохом встал, сдул со страницы пыльцу и накрыл бабочку рукой. Подойдя к окну, выбросил копошащуюся в ладони тварюшку во двор.

________________________________________________________

[1] Национальный музей кинематографа Мо?ле Антонеллиа?на (итал. Mole Antonelliana) – Подобно парижской Эйфелевой башне, здание со временем стало восприниматься как символ Турина.

[2] Ларго Монтебелло – площадь недалеко от центра Турина.

[3] Метука – сладкая (ивр.)

[4] На итальянском грампластинка называется disco.

[5] «Уно» – популярная настольная игра.

[6] Trattoria – закусочная семейного типа

[7] Va bene, carino – Хорошо, милый (ит.)

-2-

Подержанный Фиат Пунто приходилось парковать довольно далеко от дома, за углом многоэтажки. Машину успели украсить белыми каплями птицы, в дворниках застряли сухие связки прошлогодних кленовых «самолетиков», сбитых ночным ветром. Небо хмурилось, явно собираясь к полудню пролиться нешуточной грозой.

Частные ясли, где работала Виола, находились в четверти часа езды от дома, быстрее было выехать на серую трассу, в обход хитросплетений старинных улочек с неудобными ограничениями и чуть ли не ежедневно меняющимися запретами. Наизусть знать ZTL-зоны[1] и не глядя в календарь, помнить, на какой из площадей развернул белые купола один из многочисленных рыночков, могли лишь коренные жители. Туристы же хватали штраф за штрафом: незнание закона не освобождает от ответственности. Виола не относилась ни к одной из групп и предпочитала не соваться туда, если можно объехать.

Ясли представляли собой ярко-лиловое строение в три этажа у самой границы тенистого скверика. Аккуратно нарисованные мраморные плитки на углах смотрелись совсем настоящими, над входом поднимала в благословении руку Дева Мария с младенцем. Эту фреску начальство заказало недавно, и на фоне прошлогодней краски она все еще смотрелась чересчур ярко и кричаще, словно наклейка. Виола поздоровалась с другими работницами, кивнула повару – единственному мужчине в коллективе. Ветреное утро пока что баловало прохладой, немного жаль было уходить в помещение. И еще неизвестно, позволит ли погода выйти с детьми во двор.

Для многих коллег и родителей ясельных Виола была иммигранткой. И останется ею навсегда, проживи она тут и десять, и двадцать лет. Хоть для двух-трехлетних малышей, с которыми она работала, ее лексикона было достаточно, Виола все же старалась дать им больше необходимого. Вместе с ними разучивала песни, трудные слова, придумывала новые игры, а дома после работы читала статьи и смотрела классические итальянские фильмы, стараясь впитать чужую культуру.

Войдя в класс, Виола улыбнулась, увидев малышку Камелию – отец всегда привозил ее первой, к самому открытию ясель. Темнокожая девочка сонно терла глаза, сидя на мягком пенковом коврике в углу. Ножки поднятых уборщицей стульев топорщились блестящими красными зарослями. Виола посадила сонную Камелию себе на бедро, а свободной рукой стала расставлять стулья вокруг столов. Запертые в прозрачных коробках игрушки, казалось, нетерпеливо прижимались носами к стенкам, в сетке скучали цветные мячи. Двадцать детей вот-вот прибегут в комнату и снова все раскидают, возвращая классу жилой, теплый вид. Кроме Камелии – дочери приезжих из Кении – в группу ходил китаец Джанни, двое албанцев и даже одна украинка.