Анна Морион - Вальсингамские девы

Кэсси же даже не подозревала о том, что они бедны, не знала, как тяжело доставалась им еда и одежда, не знала, что больна. Она жила радостной жизнью ребенка и была счастлива от того, что просто существовала. Кэсси спала крепким детским сном, в объятиях Кэтрин, которую любила так сильно, как дети любят мать.

***

Утром церковь была полна народу: пришли все, даже больные и тяжелые на подъем старики (их принесли на руках сыновья и зятья). Всех съедало любопытство, увидеть нового лендлорда Вальсингама: для него даже смастерили новую скамью и поставили ее в первый ряд в левом ряду (для этого пришлось отодвинуть остальные скамьи ближе к выходу). Но воскресная служба уже началась, а скамья все пустовала: лорд никак не ехал, и крестьяне начали терять надежду на его появление. Кое-кто стал упрашивать пастора отложить службу до приезда лорда, но пастор отказался, сказав, что никто не вправе заставлять Бога ждать. Служба продолжалась. Хор голосов вознесся к перекошенной от времени и тяжелых снегов, каждую зиму покрывавших ее, крыше.

Вдруг в церковь торопливо зашел один из запоздавших прихожан: он прошептал что-то на ухо близ стоящему соседу, тот разволновался и шепнул на ухо другому, и вскоре по церкви пробежал шепот: «Едет, едет!». Глоуфорды тоже были взволнованы, но не Кэсси – она спала, положив голову на спинку скамьи.

Взгляды крестьян сосредоточились на двери церкви, и вскоре и в самом деле появился тот, кого с таким нетерпением ждали, но он был не один: джентльменов было двое, и крестьяне гадали, кто из них является лендлордом Вальсингама.

Джентльмены вольготным шагом зашли в церковь и остановились у самой задней скамьи, почти касающейся стены, заняли свободные места и стали осторожно, неторопливо рассматривать скромное убранство церкви. Двое деревенских парней тут же принесли господам сделанную для них скамью: лорды улыбнулись, поблагодарили их и пересели на нее, пригласив присесть рядом с собой услужливых малых. Казалось, джентльмены не желали привлекать к себе внимание и вели себя тихо и скромно.

Оба джентльмена были одеты в красивые, дорогие дорожные костюмы, что делало их невероятной диковинкой в глазах неприхотливых, одетых в старое тряпье вальсингамцев. Лорды были довольно молоды (пастор Глоуфорд, разбирающийся в таких вещах, дал им не больше тридцати пяти лет), красивы и щегольски нарядны. Крестьяне с упоением разглядывали их и перешептывались, однако пастор громко призвал их вернуться к службе и воздать Господу хвалебный гимн.

Прихожане, как один, поднялись со скамей. Прибывшие лорды тоже. Бедный люд все же понял, что глазеть на знатных господ неприлично и теперь старательно отводил от них любопытные взгляды, однако девушки продолжали украдкой смотреть на джентльменов. Три старухи бесстыдно разглядывали лордов и хмурились, считая, что так, наверно, одеваются птицы павлины, которых они, естественно, никогда не видели

Один из лордов оглядывал церковь и прихожан, всматриваясь в их лица.

– Кто тот седой старик с палкой? – вдруг шепотом спросил он у одного из юношей, стоявших рядом.

– Это Клиф – наш сторож, – осторожно ответил ему юноша, обрадованный и польщенный тем, что с ним разговаривает такой знатный человек.

– Сторож? И что же он охраняет? – с усмешкой спросил лорд.

– Старую мельницу, – ответил парень.

– А кто та дама, окруженная детьми?

– Это наша прачка Лилит.

– Все эти дети ее?

– Да, у нее восемь детей.

Конечно, деревенский юноша и понятия не имел, что к ответу требовалось добавить вежливое и почтительное «сэр».

Джентльмен улыбнулся и продолжил рассматривать крестьян.

– Сколько всего детей в деревне? – опять поинтересовался он.

– Бог его знает. Много! – простодушно ответил парень, пожав плечами. – А вы у пастора спросите, он человек образованный, не то, что мы.

Спутник любопытного джентльмена усмехнулся: ему казалось, что он попал в настоящее Средневековье – так ужасно были одеты крестьяне, и настолько нищей была эта полуразвалившаяся церковь.

– Похоже, друг мой, вместе с поместьем тебе досталась еще и огромная обуза, – шепнул он своему знатному другу.

– Да, это верно, – с насмешливой улыбкой сказал тот.

– Но ты можешь все изменить. Кажется, нравы у этих людей не отличаются от средневековых.

– Вполне вероятно. Если не нравы, то религиозность уж точно.

Вдруг первый джентльмен увидел Кэтрин и Кристин Глоуфорд: они стояли почти у алтаря, занимая первую скамью. Красота Кристин тут же бросилась в глаза лорду, и он вновь обратился к своему местному осведомителю.