Сергей Чалый - Наше неродившееся завтра

Для них ведь расстоянья не страшны,
Им не трястись по ямам на повозках.
Ну что там – пару тысяч для души?
Не расстоянье – так, как слёзки кошкам.

Бывало, ввысь рванутся впопыхах,
Находят как друг друга – непонятно.
В любовь играют души в небесах
И порознь возвращаются обратно.

Уверен, там им хорошо вдвоём,
Поодиночке не осиротели.
Они без слёз, не каждый при своём,
Вдвоём идут к одной заветной цели.

Как допытаться у своей души?
Не знаю, у кого просить совета.
Вопрос простой: «Что дальше? Расскажи!» —
Который раз оставлен без ответа.

Мы в грешных мыслях словно в кандалах
И жизнь свою порой бездарно тратим.
И сколько б ни летали в облаках —
Наутро просыпаемся в кровати.

Как редко смотрим на себя извне,
Во многом также не хотим признаться.
Когда душа летает в вышине —
Не хочется порою просыпаться…

Ты останешься для меня только памятью,
Не плохой, не хорошей,
а просто, как речка, высохшей.
Не с рукой протянутой, не на паперти,
И не веткой шиповника,
и не плодово-вишенной.

Ты останешься для меня вехой прошлого
И не будешь радовать,
в сон приходя нечаянно.
Кое-что между нами в жизни было хорошее.
Помню днями, ночами
ходил как-то неприкаянно.

Ты останешься для меня крыльями сложенной,
Уходящей куда-то прочь,
без боли и с радостью.
Да… спасибо за всё то, что было прожито.
Не унижай меня,
если сможешь,
искренней жалостью…

Ты вышиваешь грусть мою
На лоскутке из сновидений.
А я как вкопанный стою,
Сплетённый будто из затмений.

Не понимая, что вокруг,
Как у судьбы в водовороте.
И заблудившийся испуг
Вдруг промелькнёт на повороте.

Ты вышиваешь чистоту
Всего того, что с нами было.
Но, к сожаленью, поутру
Всё разорвёт рассвета сила.

Ты оставляешь узелок,
Тот, что рождён суровой нитью,
А может быть, отложен срок
Всех наших радостных событий?

Остатки мыслей на крестах распяты,
Осколки чувств растроганы минутой.
Я в вас ошибся, вы не виноваты
В том, что живёте этой жизнью гнутой.

В том, что закралась невесомой глупость,
В том, что любовь слепа, когда в расцвете.
Почти за ласку принимая грубость,
Мечтать боялись осенью о лете.

Как Божий дар сносили униженья.
Коль бьёт, то любит, это ваше право.
До слепоты покорность и смиренье,
А прикрывались правдой и неправдой.

Невосполнимы прежние растраты;
Душа во льду, а вместо сердца – камень.
Я в вас ошибся, вы не виноваты,
И не согреть вас нежными стихами.

Изменить не пытаясь прошлого,
Бесполезность приняв отчаянья,
Вам желаю всего хорошего.
В жизни вашей я был нечаянно…

Собираясь с пустыми мыслями,
Как честны были мы, вы помните?
А потом сотни строчек письмами
Разбросали в холодной комнате.

Ухмыльнётся другой скептически:
О тоске, что в квартире мечется?
Вами я заболел хронически,
И болезнь, ко всему, не лечится…

Никогда не была лживой,
Не сподобилась пересудов.
И вопросом не мучалась, милый,
Чтобы бить иль не бить посуду.

Никогда не делала злого,
Пусть на сердце прохладой осень.
Как могла утешала словом,
Прижимала к груди проседь.

«Некрасивая», – в спину скажут,
Пожалею калек сирых.
Всех простивши, не взяв сажи,
Сеять буду добро по миру.

Кем была? А была верной,
Радость видела в малом чуде.
Никогда не была стервой,
И не ждите, уже не буду.

За всё мне щедрая награда,
Что вас не будет больше рядом,
Не подойдёте в темноте,
Ловя дыхание и звуки,
В людской взволнованной толпе
Вы не найдёте мою руку.

Вы не махнёте из окна
Каким-нибудь ненастным утром.
Нет, вы не скажете: «Беспутный».
Не ждать вам так же дотемна.

Узнает ласку ваших рук
Какой-нибудь слегка влюблённый,
Любимый вами, покорённый,
Когда-нибудь очнётся вдруг,