Константин Роевский - Самоучитель вдохновения

Начнем так: «Все ночные бабочки когда-то тоже были гусеницами, но только не она. Удобные 166 см, вкусные 20 годиков, честный третий размер и полное отсутствие рвотного рефлекса.

Она выбрала себе имя – Лона, в нем ей виделось что-то поглощающее и обескураживающее. (Да, мне нравится, давай дальше)

Она умела обескуражить. Например, в начале свидания в Мансарде, выбирая блюда, она вдруг опускала меню, и, смотря клиенту прямо в глаза, говорила: “вообще-то я не ем мясо, но ты можешь кончить мне в рот”.

После ужина она всегда предлагала пройтись. Она легко ускоряла шаг, кружилась, петляла в толпе туристов, а клиент спешил за ней, отбирая у них все взгляды, которые она собирала миражами своих оголяющийся форм, и туристы уезжали из Питера ни с чем. Даже у каменных атлантов, которые держат козырек Эрмитажа, что-то приподнималось под набедренными повязками, когда она проходила мимо.

Всегда, один только раз за всю прогулку, она одаряла клиента взглядом или улыбкой, и от всего этого кровь клиента разгонялась, и его желание росло.

Она была не только красива, но и умна. Легко цитировала Капоте, Пруста и, конечно же, Набокова. С ней им было мечтательно и волнительно, как на самых незабываемых свиданиях их юности, которых, вероятнее всего, и вовсе никогда и не было. Все ее клиенты становились ее поклонниками.

Однажды один такой поклонник оплатил ее на всю ночь, и чтобы вы думали, они делали? Угощали каким-то очень дорогим игристым на Воскресенской набережной всех, кому не спится, а на рассвете кормили уточек в пруду Таврического сада.

Она никогда не встречалась с поклонниками дважды за одну неделю, давая им насладиться разлукой после наслаждения близостью.(– Что это!? Опять цитата из какого-то паблика?, – Забей, проехали! Вот это точно мое, как тебе такое!?)

– Ее покой – это был беспорядок их сердца. (– Неплохо!)

В ней было все, что должно быть в настоящей женщине, а главное – это родинка в виде облачка на левом бедре, изящество и свобода.

И вот сейчас Лона ехала и смотрела в окно на тлеющие угли догорающей питерской ночи; черным Ренджровером с белым салоном управлял надежный, понимающий и преданный сутенер, а дома ее ждал любимый французский бульдог (нет, бульдог это лишнее, я не люблю собак). Они притормозили на светофоре, и на пустынной площади перед Исаакиевским собором Лона увидела фигуру молодого человека, стоящего под зонтом в фурацилиновом свете фонаря. Вытянув руки, молодой человек снимал что-то на телефон, его фигура показалась ей знакомой, и она, внезапно даже для самой себя, попросила высадить ее здесь.

– Сегодня я никуда не поеду! Останови! Я выйду здесь!

– Что?

– Ты что, не слышишь? Останови, мне нужно идти! Тормози!

Скажи, что склеишь туриста! – Я пойду склею вон того туриста!

– Иди, иди куда хочешь! Если к утру денег не будет, выброшу на помойку!

Иди спокойно, не беги! Машина отъехала? Нет, стоит,смотрит. Да забей. Как я выгляжу? Прекрасно! Ему точно понравится, только поправь парик, вот так, чуть вперед.

– Эй! Привет!

– Привет!

– Как тебе Исаакий? Впечатляет? Я всегда разглядывала его, когда залазила в холодильник, на магнитике он казался такой маленький! А когда сюда приехала и вживую увидела…! У тебя знакомое лицо! Откуда ты?

– Издалека!

– Первый раз в Питере?

– Да!

– Значит, я твой гид по ночному Петербургу! Мои услуги стоят недёшево! Всё музеи правда закрыты, хотя здесь рядом есть кое-что, идём! Эй, не отставай! Любишь Набокова? Тут за углом его дом! «Эй улыбнись! Зачем ты смотришь на меня так скорбно и темно!? Всю ночь звёзды кричали младенческими голосами!» Красиво… Видишь эти машины? Это не машины, «это по улице ведут верблюдов, из цирка в зоологический сад!» и «Все деревья на свете движутся куда-то!» Кто это у нас тут? Липы! «Сегодня через город проходят липы!» – Слушай, «мы сегодня Боги! Наши синие тени громадны!». Ночью на Большой Морской пахнет прибоем. Интересно, а чем пахло на этой улице, когда здесь жил Набоков? Вот, я чем пахну?

– Наверное, цветами?!

– М… а ты? Странно… а ты вот ничем не пахнешь!

– Ну вот мы и пришли! «В ЭТОМ ДОМЕ РОДИЛСЯ ПИСАТЕЛЬ ВЛАДИМИР НАБОКОВ 1899–1977». Там внутри так красиво и спокойно! Фотографии, книги и бабочки. Тебе нравятся бабочки?

– Не знаю!?

– Ладно, там, за домами, есть река и спуски к воде! Бежим!

Зачем ты опять идешь туда? Там тебе нехорошо! Отстань!

– Здесь чудесно! Люблю смотреть как бежит вода! «И я хочу всю жизнь бежать и кричать, что есть сил! Всё летит. Всё кричит, захлёбываясь криком. Смех. Бег. Распущенные волосы. Вот – вся жизнь.» Вон смотри, там двое курят обнявшись, свесившись из окна! «Ну какая может быть смерть», когда они курят, свесившись из окна? Вот почему никогда не помнишь день, когда ты был необычайно счастлив, а день, когда умирал от горя, был будто бы вчера?.. Уже почти год, как он умер, да?