Джон Стейнбек: Уши Джонни Медведя: рассказы

— Виски? — проговорил он.

Жители Ломы не щедры на угощение. Человек может заплатить за стаканчик виски для соседа, но только в том случае, если твердо уверен, что тот немедленно угостит его тоже. К моему удивлению, один из притихших посетителей положил на стойку монету. Жирный Карл налил стаканчик. Чудовище взяло стакан и вылакало виски.

— Какого черта… — начал было я, но Алекс снова толкнул меня локтем и дал знак молчать.

— Тс-с!

И тут началась забавная пантомима. Джонни Медведь пошел к двери и, крадучись, вернулся обратно. Идиотская ухмылка не сходила с его лица. В середине комнаты он лег и пополз дальше на животе. Я услышал голос Джонни — этот голос показался мне очень знакомым.

— Но вы слишком красивы, чтобы жить в такой маленькой грязной деревушке!

Потом голос стал высоким, немного гортанным, и в нем появился легкий иностранный акцент.

— Ну, вы это просто так говорите!

Я чуть было не упал со стула. Кровь бросилась мне в лицо, застучала в ушах. Из горла Джонни Медведя доносился мой голос, мои слова, мои интонации! А потом — голос Мэй Ромеро… Это точно. Если бы я не видел ползущего по полу человека, я бы тут же окликнул ее. Диалог продолжался. Такие вещи в чужих устах звучат удивительно глупо. Джонни продолжал говорить, или, вернее, продолжал говорить я. Он произносил слова, издавал звуки. Понемногу лица посетителей бара повернулись от Джонни Медведя ко мне, все ухмылялись. Я ничего не мог поделать. Я знал: чтобы остановить его, мне придется пустить в ход кулаки. И так все продолжалось до конца. Когда Джонни замолк, я малодушно порадовался тому, что у Мэй Ромеро нет братьев. Какие недвусмысленные, неловкие, смешные слова вылетали из горла Джонни Медведя! Наконец он встал и, по-прежнему идиотски ухмыляясь, произнес:

— Виски?

Мне думается, что посетителям бара стало жаль меня. Они отвернулись и нарочито оживленно заговорили друг с другом. Джонни Медведь ушел в глубину комнаты, заполз под круглый карточный стол, свернулся клубком, как собака, и уснул.

Алекс Хартнелл смотрел на меня с состраданием.

— Вы слышите его в первый раз?

— Да. Но кто он такой, черт побери?

Алекс сделал вид, что не слышит моего вопроса.

— Вы беспокоитесь за репутацию Мэй Ромеро. Не надо. Джонни Медведь, случалось, выслеживал ее и прежде.

— Но как он услышал нас? Я не видел его.

— Никто не может увидеть или услышать Джонни Медведя, когда он занимается этим делом. Он мастер подкрадываться незаметно. Знаете, что делают наши молодые люди, когда идут гулять с девушками? Берут с собой собаку. Собаки боятся Джонни и чуют его издалека.

— Бог мой! Но эти голоса…

Алекс кивнул.

— Да, я понимаю вас. Мы тут написали письмо в университет насчет Джонни, и оттуда приезжал один молодой человек. Он посмотрел на Джонни и рассказал нам о Слепом Томе. Вы слышали о нем?

— О негре-пианисте? Да, слышал.

— Слепой Том был тоже слабоумным. Он почти не умел говорить, но повторял любую вещь, которую исполняли при нем на пианино, даже самые трудные вещи. Его заставляли играть после выдающихся музыкантов, и он воспроизводил не только музыку, но и настроение, личное толкование музыки во всех оттенках. Чтобы поймать его, пианисты делали небольшие ошибки, и он играл с ошибками. Он как бы фотографировал игру в мельчайших подробностях. Молодой человек из университета сказал, что Джонни Медведь делает то же самое, только он фотографирует слова и голоса. Он испытывал Джонни, читая ему длинные тексты на греческом языке, и Джонни повторял все в точности. Он не понимает слов, которые говорит, он только произносит их. Придумать что-либо у него не хватит ума, поэтому мы знаем, что он говорит только то, что слышал.

— Но для чего он это делает? Зачем ему подслушивать, если он ничего не понимает?

Алекс свернул папиросу и закурил.

— Он не понимает, но зато любит виски. Джонни знает, что если он подслушает что-нибудь под окном и повторит здесь, кто-нибудь угостит его стаканчиком виски. Иногда он пробует всучить разговор миссис Рац в лавке или спор Джерри Ноланда с матерью, но за такие вещи никто не дает виски.

— Странно, — сказал я, — что его никто до сих пор не застрелил, когда он торчал под окнами.

Алекс сделал долгую затяжку.

— Многие пытались, но Джонни Медведя не так просто увидеть, а поймать — и вовсе невозможно. Даже за закрытыми окнами приходится говорить шепотом, чтобы он не услышал. Ваше счастье, что ночь была темная. Если бы он разглядел вас, он мог бы изобразить в лицах все, что там у вас было. Вы бы посмотрели, какие гримасы делает Джонни Медведь, когда старается быть похожим на девушку. Ужасное зрелище!