Марк Твен: Посещение интервьюера

Молодой человек, крепкого телосложения и с развязными манерами? усевшись по моему приглашению, заметил, что состоит сотрудником «Ежедневной Грозы» и затем сказал:

— Надеюсь, что вы не будете ничего иметь против того, чтобы я с вами интервьюировал…

— Что бы вы со мной..?

— Интервьюировал…

— Ах, да! Непременно… Гм… Конечно… да…

Мне в то памятное утро было немножко не по себе. Мои умственные способности не то ослабели, не то как будто притупились. Я подошел к книжному шкафу, но, порывшись там 6–7 минут, счел себя вынужденным обратиться с вопросом к молодому человеку:

— Как вы пишите это?

— Как пишу? Что такое?

— Интервьюировать!

— Не понимаю, зачем вам понадобилось это писать?

— Нет, мне совсем не понадобилось это писать, а я только хочу справиться в словаре, что это слово обозначает.

— Признаюсь, это удивительно! Я вам могу объяснить значение этого, если вы действительно… если вы…

— Пожалуйста! Я вам буду весьма признателен.

— Ин-н-н-тер-т-е-р, интер…

— Вы, стало быть, пишете это через «ю»?

— Ну, конечно!

— Так вот почему я так долго искал…

— Но, м. г., как же иначе хотели бы вы это писать?

— Да, я… я… я, собственно, не знаю как.

Я открыл лексикон и рылся в нем, надеясь найти это между рисунками. Очевидно, у меня слишком старое издание…

— Но, добрейший друг мой, рисунка этого вы не нашли бы и в самом новейшем издании… Извините меня, м. г., и не поставьте мне этого в вину, но я ожидал, что вы… что вы гораздо… интеллигентнее… Не примите это за оскорбление, простите пожалуйста!..

— Нет, ничего, сделайте одолжение! Весьма многие люди, не любящие льстить и не имевшие никакого основания льстить, очень часто говорили мне, что я особенно замечателен в этом именно отношении. Да, да… Они всегда с восхищением говорили об этом…

— Еще бы, я могу себе представить! Но, однако, что касается нашего интервью… Вам, конечно, известно, что теперь принято интервьюировать со всяким человеком, приобретшим широкую известность среди публики…

— Неужели? Я об этом ничего не слышал. Это должно быть очень интересно. И посредством чего же вы это производите?

— (Гм… гм… да… это становится утомительным). В некоторых случаях это следовало бы производить посредством дубины; но обыкновенно это делается так, что интервьюер предлагает вопросы, а интервьюируемый отвечает на них. Это теперь очень принято. Не позволите-ли мне предложить вам несколько вопросов, которые могли бы осветить наиболее важные моменты из вашей прошлой общественной и частной жизни?

— О, с удовольствием… Вот только… у меня… ужасно скверная память, но я надеюсь, что ведь это не имеет для вас особенного значения? У меня, видите-ли, удивительно неурегулированная память: иной раз она скачет в галоп, а иногда ей необходимо почти две недели, чтобы достигнуть намеченного пункта. Это доставляет мне очень много горя.

— О это ничего, если только вы пожелаете сделать все, что в ваших средствах…

— Да, это я сделаю. Я постараюсь вполне сосредоточиться…

— Благодарю вас. Вы готовы начать?

— Да, я готов.

Вопрос. Сколько вам лет?

Ответ. В июне будет 19.

В. Что вы говорите?! Мне казалось, что вам не меньше 35–36 лет. Где вы родились?

О. В Миссури.

В. Когда вы начали заниматься литературой?

О. В 1836 году.

В. Но как же это может быть, если вам теперь только 19 лет?

О. Не знаю. Неправда-ли, это удивительно?

В. Да, это действительно… Кого вы считаете самым замечательным человеком из всех людей, с которыми вы когда-либо были знакомы?

О. Аарона Бурра [1] Полковник Аарон Бурр был вице-президентом Унии. В 1804 году он застрелил ли дуэли известного общественного деятеля Александра Гамильтона. .

В. Но ведь вы же не могли знать Аарона Бурра, если вам теперь только 19 лет…

О. Если вы это знаете лучше меня, так зачем же спрашиваете?

В. Нет, это я только так заметил, вскользь. Как вы познакомились с Бурром?

О. Видите-ли, я, однажды, совершенно случайно, присутствовал на его похоронах, и он мне тогда сказал, чтобы я не так шумел и…

В. О, Господи! Но ведь, если вы были на его похоронах, то значит он был мертв; а если он был мертв, то как же он мог беспокоиться о том, шумите вы или нет?

О. Ну, этого я не знаю. Он всегда был очень эксцентричным человеком.

В. Все-таки этого я не понимаю… Вы говорите, что он разговаривал с вами, и что он был в то же время мертв.